Фик по Good omens ::: Параллели, глава 6

Шестая глава "Параллелей" уже на Фикбуке.

Здесь: ficbook.net/readfic/8626545/22201116#part_conte...

Если не случится ничего непредвиденного, то мне осталась последняя главка.

Ссылка на фик целиком: ficbook.net/readfic/8626545

@темы: Кроули/Азирафель, Good omens, Мои тексты

---

Теннантотерапия: Secret smile, Escape Artist

А у меня после небольшого перерыва продолжается знакомство с фильмографией Дэвида наше всё Теннанта.
Посмотрела два фильма.
Дальше - спойлеры.

Первый Secret smile (Тайная улыбка).

Фильм очень триггерный, и у Теннанта там весьма неприятная роль. Он, конечно, сам очарователен, но его персонаж такая гадина, что я с трудом досмотрела, и даже не смогла сделать много стоп-кадров. Только с последних минут фильма. Герой Дэвида в тюрьме с очень докторовским выражением на сложном лице.

Второй Escape artist (Мастер побега).
Но я бы перевела как-нибудь вроде "Увиливатель".
В этом трехсерийном фильме Дэвид играет адвоката. Опять эти британские суды, хитроумные процессы, манипуляции присяжными и адвокаты в смешных кудрявых паричочках.

А ещё куча шотландцев и виды шотландской природы. Теннант здесь говорит с таким сильным акцентом, что мне кажется, он делает это нарочно. Зато я научилась слышать шотландский акцент! В этом фильме половина актёров говорили, как Дэвид

Нельзя снять Теннанта в фильме и не заставить его плакать:

Шотландец на фоне Шотландии. Он ещё и шутил на тему шотландцев. (Я шотландец, я даже женился с ножом!)

Слава богу, здесь у Теннанта положительная роль. Хотя, тоже не всё однозначно. Зато ему однозначно идёт строгий костюм-тройка
Ну и да, опять плачет. И говорит про свою жену: I lost my best friend.

А ещё он в этих сериях так улыбается!! Одними глазами, не знаю, как он так делает.
Вот, к примеру, три улыбки Дэвида Теннанта, из которых только одна - полноценная, ртом)))

Первая, не улыбка, а лёгкий намёк на неё:

Вторая, bitch smile:

Третья, умиротворенная (из самого финала):

Escape artist я очень оценила, и рекомендовала бы к просмотру. Сюжет затянут в начале, и только в конце третьей серии всё как понеслось! Но всё равно интересно и местами переживательно. И Теннант там красивый, несмотря на отмороженные уши и нос А ещё мне хотелось называть его Кроули.

@темы: Визуал, Сериалы, Теннантотерапия

---

Так. Выложила пятую главу "Параллелей", и весь текст на данный момент насчитывает 29к знаков.
Сама не ожидала, я вообще рассчитывала, что это будет простой сборник пвп-миников. Но в процессе что-то пошло не так.

А ведь впереди ещё две главы. Надеюсь, всего две

Ссылка на пятую главу "Унесенные ветром": ficbook.net/readfic/8626545/22160171#part_conte...

Ссылка на весь фик: ficbook.net/readfic/8626545

---

Кстати о рыжеволосых демонах

Актриса, которая играет Дагон - очень красивая!
И имя у неё такое британское, Элизабет Беррингтон. Прямо веет английской чопорностью и файф-о-клоком.

Я написала 4 главу фика "Параллели".
Вдохновлялась фильмом "Достучаться до небес" и прекрасной Элизабет Беррингтон.

Ссылка на фикбук: ficbook.net/readfic/8626545/22118475#part_conte...

@темы: Визуал, Good omens, Сериалы, Мои тексты

---

Вот за что я благодарна Бродчерчу, так это за саундтрек.
Чудесная фоновая музыка.
А So close у меня на репите уже месяц. И не надоела.

soundtrack.lyrsense.com/broadchurch/so_close_

@темы: музыка, Сериалы, Бродчерч

---

Shadowhunters

Кажется, на горизонте заколосилась новая трава.
Ну, как трава. Меня вряд ли сильно торкнет. Пока посмотрела только один сезон, начала второй.
Не скажу, что в восторге от сюжета или игры актёров. Это вам не британская коммуналка, это Омерека.
Но вполне ожидаемо упала в малек
Бессмертный и гламурный маг и йуный трепетный девственник. Что-то есть в этом пейринге, что тронуло мою суровую душу
К тому же это канон, и это очень радует.
Пока смотрю, стараюсь сильно не фейспалмить от прочих персонажей.
Но кого я обманываю, мне там интересны только Магнус и Александр.
Ну и слабый интерес вызывает ещё динамика в паре Джейс и Клэри. Мне всё-таки любопытно, как создатели сериала разрулят проблему "Люка" и "Леи". Что ботан-вампирчик Саймон окажется "Ханом Соло" мне слабо верится.

@темы: Сериалы, Сумеречные охотники, Shadowhunters

---

Фик по Good omens ::: Параллели

UPD Выкладываю две новые части.

Впервые выкладываю незаконченную вещь со статусом "в процессе".
Но в моё оправдание могу сказать, что каждая главка планируется как отдельное законченное произведение, и связывать их будет только общая мысль.
Кстати, вторая часть уже почти дописана, осталось лишь немного поработать над правкой.

Название: Параллели
Автор: егоза (lazy_gemini)
Персонажи: Азирафель/Кроули
Рейтинг: R
Размер: мини
Статус: в процессе
Описание: Азирафель и Кроули встречаются на вечеринке.
Комментарии:
Друзья, я начинаю новый экспериментальный проект!
Планирую писать сборник текстов в виде аллюзий на знаменитые литературные сюжеты или образы.
Итак, первый фик из будущего сборника посвящен вечному шекспировскому сюжету.
Надеюсь, вам понравится.
Я очень волнуюсь!

Ссылка на фикбук: ficbook.net/readfic/8626545

Ромео и Джульетта

Ромео и Джульетта

— Что ты здесь делаешь? — изумленно и сердито зашипел Азирафель. Он оглянулся по сторонам, убедился, что никто из присутствующих не обращает на них внимания и, схватив Кроули за руку, быстро потащил его к выходу.

Кроули не сопротивлялся. Он спокойно дал вывести себя наружу и следовал за торопливо шагающим ангелом до тех пор, пока они не зашли за угол и не оказались в каком-то темном переулке. Оживленные улицы Рима не утихали и по ночам, тем более — в новогодний вечер. Но в этом уголке было довольно тихо, и Азирафель опомнился и быстро выпустил руку Кроули.

Он окинул демона оценивающим взглядом и покачал головой. Хотя, он не мог не признать, в первый миг, когда Азирафель встретил его в банкетной зале, у него перехватило дух от восхищения: Кроули в белоснежном костюме-тройке был ослепителен. Сам Азирафель был одет так же, как и всегда, он даже не переодел изрядно поношенную жилетку. Он не видел смысла менять удобный и привычный гардероб ради показательного официального мероприятия.

— Кроули! Это безумие! — воскликнул Азирафель. — Как вообще тебе в голову могла прийти мысль заявиться на наш корпоративный банкет в таком виде!

— М-м-м… Тебе не нравится? — спросил Кроули разочарованно и осмотрел себя. — А мне казалось, маскировка получилась отменная.

Тут губы Кроули расплылись в широкой ухмылке, и стало ясно, что он искренне наслаждается своей проделкой. Азирафелю захотелось взять наглого демона за грудки и хорошенько встряхнуть. Его останавливало только одно: это не удержит Кроули от желания и впредь совершать подобные авантюрные поступки.

Кроули тем временем бормотал:

— То есть надо было приходить в чёрном? Но это глупо, я бы не прошел дальше холла. И почему мы так быстро ушли? Я рассчитывал на фуршет…

Азирафель всплеснул руками.

— Кроули! Это корпоративная вечеринка нашего офиса! Ваши отмечают конец года в Лос-Анджелесе! Что ты вообще здесь забыл?

Кроули немного сдвинул на нос темные очки — единственную часть его гардероба, которая не сверкала чистейшей белизной. Он взглянул на Азирафеля, и желтые глаза его отразили свет уличного фонаря.

— Тебя, — ответил он просто.

Азирафель вздохнул.

— Ты мог подождать пару дней, пока я прилечу в Лондон, — сдался он.

Теперь в голосе Азирафеля не было слышно волнения, только усталость, разбавленная, впрочем, еле уловимыми нотками нежности, которые прорвались сами, практически против его желания.

Кроули подался ближе к Азирафелю, его руки немедленно обвились вокруг пояса ангела. Азирафель снова вздохнул и положил голову ему на плечо.

— Я соскучился, — тихо признался Кроули, нежно касаясь губами светлой макушки.

Его ладони тем временем начали поглаживать спину Азирафеля.

— Это не повод совершать безрассудные поступки, мой дорогой, — ответил ангел и поднял голову, чтобы взглянуть на Кроули.

— А ради чего тогда их вообще совершать? — улыбнулся Кроули. А затем обхватил ладонями лицо Азирафеля и поцеловал его.

Это был очень мягкий поцелуй, Кроули едва ли касался его губ своими. Но Азирафель не видел возлюбленного уже два дня, и от нежных объятий и дразнящих прикосновений теплых губ у него сильнее забилось сердце. Азирафель прижался к Кроули всем телом, крепко обхватывая его руками. По коже его пробежала дрожь, и Азирафель сдавленно выдохнул, на мгновение прерывая поцелуй.

Кроули удовлетворенно прокомментировал:

— Кажется, скучал не я один… — и совершенно бесстыдно потёрся пахом о тело плотно прижавшегося к нему ангела. Азирафель ахнул от мигом обдавшего его жара и уперся ладонями в грудь Кроули, слабо отталкивая его.

— Не сейчас, — поспешно затараторил Азирафель. — Мне нужно вернуться на банкет. Гавриил открутит мне голову, если не увидит меня на награждении сотрудников года.

Кроули с сожалением вздохнул. Он провел рукой по щеке Азирафеля.

— Долго продлится ваш корпоратив?

Азирафель пожал плечами:

— До полуночи точно. — И с надеждой взглянул на Кроули. — Я буду ждать в отеле… — он похлопал себя по карманам. — Мне же давали визитку. Вот она! — Азирафель протянул Кроули прямоугольную картонку. — Второй этаж, номер 22.

Кроули кивнул, принимая из его рук визитную карточку.

— Понял, ангел. Номер 22, после полуночи.

Азирафель обеспокоенно взглянул на Кроули.

— Только, пожалуйста, будь осторожнее! Отель будет полон… нашими… Не приведи Господь кто-нибудь тебя обнаружит!

Кроули коротко хохотнул:

— Меня никто не засек на корпоративе в толпе ангелов!

— Дьявольски повезло, — скривился Азирафель. — Всё, мне пора. До встречи.

И он заторопился обратно в банкетный зал, изо всех сил убеждая себя не оглядываться.

— Увидимся, ангел! — крикнул ему в спину Кроули и, насвистывая, неспешно удалился, вертя в пальцах визитную карточку отеля.

…

Приблизительно в час ночи Кроули прошёл мимо гостиницы, лишь мельком заглянув в холл. М-да, проблема. И даже не одна. Если быть точнее, то целых три, и у каждой проблемы было своё имя: Уриил, Михаил и Гавриил. Троица ангелов расселась на кожаных диванах, что-то горячо обсуждая. На журнальном столике между ними были рассыпаны груды бумаг с небесными печатями.

Люди во всём городе и схожих с Римом часовых поясах уже отметили наступление нового года и отправились по постелям, а ангелы, даже закончив банкет, всё никак не могли расстаться с делами. Кроули поморщился.

После неслучившегося апокалипсиса их с Азирафелем ненадолго оставили в покое. Но через полгода в книжный магазин в Сохо заявился лично Гавриил и предложил Азирафелю вернуться на работу. (Кроули слышал своими ушами, он сидел в это время в задней комнате).

А на следующий же день и ему самому пришло извещение из Ада о восстановлении в должности. Небеса и Преисподняя сделали вид, что ничего не произошло. Правда, обе стороны теперь относились к живущим на Земле сотрудникам с чуть большим пиететом. Но Азирафель и Кроули приняли решение не разглашать пока подробностей о своём более чем тесном сотрудничестве.

Одним словом, тот факт, что они живут вместе уже полгода, было решено скрыть от их небесных и адских коллег.

Именно поэтому Кроули, не имея возможности зайти через холл, сейчас стоял под окнами отеля и высчитывал, какое из них могло относиться к комнате на втором этаже под номером 22. Впрочем, долго ему думать не пришлось. Нужное ему окно нашлось очень быстро, потому что в нём горел свет, и на фоне портьер чётко выделялся знакомый силуэт Азирафеля…

Ангел ждал его. И эта мысль добавила куража и без того лихому настрою Кроули. Он прищелкнул пальцами, и балконная дверь в номере распахнулась. Азирафель, озадаченный, выглянул на балкон, и взгляд его упал вниз. Улыбка мгновенно осветила его лицо, и Кроули не мог не улыбнуться в ответ.

— Кроули! — громким шепотом воскликнул Азирафель. — Ты пришёл!

— А вот это уже звучит обидно, ангел, — ответил Кроули, внимательно рассматривая стену здания. — Неужели ты ещё мог сомневаться?

И он, ухватившись за ближайший выступ, подтянулся на руках. Азирафель, прижав ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться, следил за тем, как Кроули в своём белоснежном костюме, опираясь на декоративную лепнину, карабкается вверх по стене. Вот за перила балкона ухватилась рука с цепкими пальцами, и через мгновенье показалась и голова Кроули. Его очки блеснули в тусклом электрическом свете, лившимся на балкон из комнаты. В зубах он крепко сжимал темно-бордовую розу.

— Кроули, ты позёр! — восхищенно покачал головой Азирафель. На что Кроули выразительно подвигал бровями, указывая на цветок. Азирафель со смехом вынул розу изо рта героя-любовника. Кроули лёгким движением перемахнул через перила и оказался рядом с Азирафелем.

— Был бы им, если бы сотворил розу с шипами, — невозмутимо ответил Кроули.

— О, это было бы чрезвычайно непредусмотрительно с твоей стороны, — прошептал Азирафель, обнимая Кроули и утягивая его в комнату, — если бы ты поранился о шипы. Потому что сегодня ночью у меня большие планы на твой язык…

Балкон захлопнулся за ними, и в окне, закрытом портьерами, погас свет. А на первом этаже Михаил нахмурилась, не дослушав фразу Гавриила, и дотронулась до его руки, прерывая на полуслове. Архангел в недоумении поднял брови.

— В чём дело? — строго проговорил он.

— Простите, — ответила Михаил, убирая руку. — Показалось…

Гавриил пожал плечами и вернулся к прерванной речи об успехах года. Уриил выразительно взглянула на Михаила, но промолчала.

Если бы только архангел Гавриил знал, что происходило сейчас в комнате номер 22 практически над его головой… Впрочем, и Азирафель, и уж тем более Кроули, были абсолютно счастливы, что в этой комнате сейчас не было больше никого, кроме них.

Они оба были уже раздеты, и лежали на кровати, крепко сжимая друг друга в объятиях. Кроули горячо шептал, как он скучал, покрывая поцелуями лицо, плечи, грудь ангела, везде, куда мог дотянуться. Он с наслаждением впитывал запах любимого существа, упивался теплом его кожи, и сам, в свою очередь, медленно разгорался от поцелуев Азирафеля.

Ангел, обхватив руками затылок Кроули, целовал его так медленно, тягуче и чувственно, словно пробовал вкуснейшее блюдо и никак не мог оторваться. И пусть привычное беспокойство всё ещё ворочалось глубоко внутри ледяным комком, Азирафель устал гасить об него жар своей любви. Смертельно устал за тысячи лет.

Вот почему он пылко целовал Кроули, не желая думать о коллегах-ангелах, слетевшихся на земной корпоратив (Гавриила иногда посещали довольно странные идеи по поводу укрепления командного духа…), и заполонивших римскую гостиницу. Хвала Всевышней, что Гавриил отказался от первоначальной мысли проводить банкет в Ватикане. Кроули вряд ли смог бы тогда пробраться к нему в номер.

Ах, Кроули. Пылкий и нежный, страстный и романтичный, саркастичный и по уши влюбленный… Самый любимый на свете, способный за минуту вывести Азирафеля из себя едкими замечаниями, и единственный, кто мог разжечь его с пол-оборота до дичайшего вожделения одним только взглядом или касанием…

Кроули, ради которого Азирафель готов был пройти и медные трубы, и чертовы зубы, да, собственно, уже проходил. Демон, который стал ему роднее и ближе любого ангела. Который за шесть тысяч лет и полгода умудрился стать частью его жизни, занять все мысли целиком и полностью, стать его воздухом и хлебом насущным, разделить с ним одну душу и сердце, врасти под кожу. Азирафель не мыслил себе дальнейшего будущего без Кроули. Без его теплых рук, язвительных речей, золотых глаз, обжигающей страсти и всеобъемлющей нежности. Ну, и конечно, без близости с ним.

Азирафель выдохнул с низким стоном. Кроули был восхитителен, когда дело касалось до удовлетворения языком. Сейчас он гладил ладонями живот и округлые бедра Азирафеля, а губы Кроули зацеловывали те места, где только что прошли его руки. Поцелуи опускались всё ниже и ниже, а температура в комнате, казалось повышалась с каждой секундой. Жар, распалявший тело Азирафеля, становилось уже почти невозможно терпеть. И в эту самую минуту губы Кроули накрыли возбужденный член Азирафеля.

Громкий вздох наслаждения, пальцы Азирафеля запутались в волосах Кроули. Весь жар сосредоточился теперь в паху. Азирафель невольно подался вверх, встречая теплые губы и восхитительно влажный рот Кроули, умоляя его продолжать и ни в коем случае не останавливаться.

Умелый язык кружил и дразнил, облизывал и щекотал, сдвигал тонкую кожу вниз, проводил широкими движениями по всей длине.

Тело Азирафеля горячо отзывалось на эти ласки. Он то выгибался в спине, не в силах сдержать острые спазмы удовольствия, то толкался бедрами, погружаясь глубже в податливый рот, то просто расслабленно растекался по постели, сладко постанывая и цепляясь слабеющими пальцами за волосы Кроули.

Всего два дня. Каких-то два дня они провели раздельно, и успели так соскучиться друг по другу! Но до этого у них были целых полгода вместе, за которые оба привыкли постоянно находиться рядом, а это столько дней… Азирафель непременно бы посчитал, но сейчас его мозг был несколько отвлечен, чтобы манипулировать цифрами… Достаточно времени, в общем.

Была бы воля Азирафеля, они не разлучались бы ни на миг. Ему иногда казалось, что хранить в секрете их отношения было неправильно. Да, связь ангела с демоном осуждалась обеими сторонами, и Сверху, и Снизу. Но… разве их уже не осудили однажды? И даже более того — приговорили к казни и привели приговор к исполнению? Они уже понесли наказание за это преступление (хотя ни Азирафель, ни Кроули не были согласны с тем, чтобы называть свои чувства преступными). В человеческой системе судопроизводства никто не посмел бы привлекать их к суду дважды за одно правонарушение.

Но… но… но… И Рай, и Ад плевать хотели на человеческие порядки. С них бы сталось провести и вторую показательную казнь. И не существовало больше спасительных текстов Агнессы Псих, чтобы помочь отдельно взятым ангелу и демону во второй раз избежать её.

Поэтому они продолжали свою игру, правда, немного осмелев. Теперь они уже оба сознательно шли на риск, потакая обоюдному желанию оставаться вместе. Азирафель предоставил Кроули свою постель в спальне над книжным магазином. А Кроули проводил больше времени с ангелом, чем над заданиями, которые теперь стали поступать из офиса более-менее регулярно. Главное было — стараться не слишком дерзко себя вести, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

Хотя сегодняшняя наглая выходка Кроули чуть не поставила крест на их попытках не афишировать свои отношения. Но ничего, когда они вернутся домой, Азирафель постарается дать Кроули понять, как тот был неправ, и, пожалуй, даже накажет его со всей строгостью. И он очень надеялся, что демон будет на коленях умолять его продолжать наказание…

Воображение Азирафеля подстегнула мысль о коленопреклоненном Кроули, и о тех пытках, которые он собирался к нему применить дома (главными орудиями в них должны были стать поцелуи и пушистое перо). А здесь и сейчас, в отеле посреди новогоднего Рима, сладкая пытка продолжалась для Азирафеля. И он, кажется, уже был не в состоянии сдерживаться.

Пальцы Кроули и его язык сводили с ума. Они задали такой темп, что теперь за каждым вздохом Азирафеля следовал очень быстрый выдох, больше похожий на стон. Ещё минута, и всё тело его выгнулось. Из груди вырвался сдавленный всхлип.

Долгожданный оргазм был ярким и мощным, до звезд перед глазами, до покалывания в пальцах, до сбившегося дыхания. Азирафель протянул слегка дрожащие руки и с благодарностью принял в свои объятия любовника, только что доставившего ему такое удовольствие. Губы Кроули коснулись его губ. От него пахло Азирафелем, язык Кроули хранил вкус его спермы, и это было головокружительно.

Азирафель крепко прижал его к себе, чувствуя, как волны оргазма постепенно слабеют и гаснут, оставляют после себя ощущения удовлетворения и безграничной нежности.

— Я люблю тебя, Кроули, — прошептал Азирафель на ухо своему возлюбленному, — очень.

Кроули в ответ тоже крепко стиснул ангела в своих объятиях, прижимаясь к нему бедрами. Азирафель ощутил, как сильно возбуждение Кроули, и понял, что и сам снова распаляется.

— Ангел… — выдохнул Кроули. — Я тоже люблю тебя. Но если ты не трахнешь меня прямо сейчас, я развоплощусь на месте.

— Мой дорогой, что я тебе говорил о грубостях в постели? — покачал головой Азирафель, поглаживая Кроули по спине.

— Что они тебя заводят? — широко усмехнулся Кроули, выгибаясь под лаской.

Азирафель улыбнулся:

— Ты совершенно прав. Иди ко мне…

И рука Азирафеля скользнула ниже.

…

Задернутые шторы практически не пропускали свет, но Азирафель всё равно проснулся.

— О, нет, — простонал он, прислушиваясь к шуму просыпающегося города за окном. — Машины гудят. Значит, уже утро.

Кроули, не открывая глаз, притянул к себе поближе тёплого после сна любовника и буквально обвился вокруг него руками и ногами.

— Брось, ангел, — сонно проговорил он. — Это кто-то в соседнем номере включил телевизор. — Он уткнулся носом в шею Азирафеля и снова засопел.

Азирафель потряс его за плечо.

— Кроули, говорю тебе, уже утро. Тебе нужно уходить…

И, сам противореча своим словам, лишь крепче прижался к нему, целуя в висок.

— М-м-м… Сделай так ещё раз… — всё ещё не открывая глаз, пробормотал Кроули.

Азирафель с готовностью потянулся поцеловать его снова, но в это время раздался требовательный стук в дверь. Азирафель вздрогнул, Кроули распахнул глаза и сразу подобрался.

— Азирафель? — из-за двери послышался зов Уриила. — Азирафель, ты здесь?

— Здесь… — отозвался было Азирафель, но голос ему отказал. Тогда он кашлянул и повторил, как можно более беспечно. — Здесь, конечно, где мне ещё быть, ха-ха.

— Отлично. — Уриил за дверью, кажется, расслабилась. По крайней мере, интонации её уже не звучали так грозно. — Просто напоминаю. Через пятнадцать минут планерка. Мы ожидаем, что Гавриил выступит с напутственной речью.

— А… Хорошо, Уриил.

— Явка обязательна! Надеюсь, ты понял, Азирафель? — голос ангела слабел по мере удаления его по коридору. И последнюю её фразу они уже не расслышали. «Нет, похоже, Михаил ошиблась…», — проговорила себе под нос Уриил.

Азирафель печально посмотрел на Кроули. Тот встретил его взгляд с сочувствием.

— Тебе надо поторапливаться, ангел.

Азирафель кивнул и неохотно поднялся с постели. Они оба принялись одеваться, время от время бросая друг на друга взгляды, полные сожаления. Азирафель надел свой привычный сюртук и светлые брюки. А вчерашний «маскарадный» костюм Кроули снова выглядел как его излюбленные узкие джинсы и чёрный пиджак.

Азирафель проводил Кроули до балкона.

— До встречи, мой дорогой. Мы ведь скоро увидимся?

— Один поцелуй, и я спускаюсь, — ответил Кроули, сидя на перилах.

Азирафель приник к его губам. Поцелуй получился чуть более долгим, чем они рассчитывали, и отнюдь не таким целомудренным, чтобы тут же прервать его и делать вид, что ничего не произошло. Но им обоим нужно было ещё целый день работать…

Азирафель вдруг спохватился:

— Кроули! Ты же не получишь выговор, что не присутствовал на вашем корпоративе?

На что Кроули лишь легкомысленно отмахнулся, достал из кармана пиджака темные очки и надел их.

— Ангел. Нормальный адский банкет длится минимум неделю. Уверен, никто и не заметил, что меня не было на вечеринке этой ночью. Но я всё равно собираюсь сегодня заскочить в Лос-Анджелес.

Кроули перенёс обе ноги через перила балкона и оглянулся:

— Увидимся дома, ангел.

И спрыгнул на землю со второго этажа. Азирафель ахнул и подскочил ближе, заглядывая вниз. Кроули помахал ему рукой, ухмыляясь во весь рот, и неторопливо зашагал по улице, засунув большие пальцы рук в карманы.

— Дома… — повторил Азирафель тихо, а затем нежно улыбнулся.

Гордость и предубеждение

Гордость и предубеждение

Первый раз после неудавшегося Апокалипсиса они поссорились очень скоро. Прошло от силы полмесяца с того дня, когда Азирафель пригласил Кроули домой после ужина в «Ритц». Кроули приглашение принял (поспешно и с радостью), и задержался в квартире над книжным магазином на две недели…

Он без колебаний остался бы дома у Азирафеля и на более долгий срок (про вечность думать он пока боялся, поэтому для начала остановился на одном столетии). Но уже сложившуюся идиллию внезапно подточило неожиданно возникшее разногласие.

Всё началось с того, что в один прекрасный вечер они гуляли в Баттерси. Кроули не нравился этот парк. Но они случайно проезжали мимо, и погода для поздней осени стояла такая необычайно тёплая, и вечер казался просто идеальным для прогулок, и Азирафель так просительно смотрел на него с пассажирского сиденья, что Кроули не смог отказать ему и легко согласился размять ноги в парке.

— Спасибо, мой друг, — благодарно улыбнулся ему Азирафель, выходя из машины.

А у Кроули это слово отдалось в голове резко и хлестко, словно щелчок кнута. «Друг?..»

Он нагнал Азирафеля, беспечно вышагивающего по дорожке. Ангел, похоже, наслаждался теплым вечером и приятной компанией, не замечая, как всего одним словом умудрился задеть чувства Кроули. «Просто друг?»

Между тем Азирафель уже остановился у лотка с мороженым.

— Может, по мороженому, Кроули? — предложил он.

Кроули, слишком погруженный в свои мысли, чтобы отвечать, только пожал плечами. Азирафель с приветливой улыбкой обратился к лоточнице:

— Один ванильный рожок, пожалуйста, и один клубничный.

— К сожалению, остались только ванильные. Сегодня был жаркий денек, почти всё распродано, — извинилась женщина.

Азирафель кивнул, ничуть не расстроившись.

— В таком случае, будьте добры, два ванильных рожка для меня и моего друга.

Кроули зашипел.

Азирафель невозмутимо передал ему мороженое и двинулся в сторону беседки. Кроули на деревянных ногах шёл за ним, сжимая в руке начинающий подтаивать рожок.

«Ах, значит, всё-таки друг?»

Когда они дошли до беседки, Азирафель уже успел разделаться со своим мороженым. Он прошел под крышу и удивленно взглянул на Кроули, с мрачным видом остановившегося перед беседкой. Он, наконец, разглядел выражение лица демона.

— Что с тобой случилось? — обеспокоенно спросил он. — Ты чернее тучи, мой дорогой друг.

Вафельный стаканчик прощально хрустнул под сжавшимися пальцами Кроули, и мороженое с противным хлюпом шлепнулось ему под ноги. Азирафель невольно проводил глазами его полёт. Он даже вытянул руку с указательным пальцем, удивленный реакцией Кроули.

— Что… что это было?

Кроули дёрнулся от звука его голоса.

— Значит, друг? — гневно прошипел он, брезгливо отряхивая пальцы. — Я для тебя — всего лишь друг? — Он вдруг подался ближе к Азирафелю, заглядывая ему в глаза.

Азирафель невольно отшатнулся.

— Прости, я не понимаю… Конечно, ты мне друг, самый близкий на свете. Чем ты обижен, Кроули?

Демон поморщился, словно упоминание его имени причинило ему боль.

— Значит, вот как называется то, что сейчас между нами — дружба? Шесть тысяч лет ты отказывался признавать её…

— Кроули, я не мог иначе! — воскликнул Азирафель, повышая голос.

Кроули зашагал по беседке, нервно наворачивая круги по её тесному пространству.

— Ах, значит, теперь ты согласен, что мы были друзьями столько веков? Так кто же мы сейчас? Может, друзья с привилегиями? Что происходит между нами, Азирафель? Просто секс и ничего личного? Сколько ещё тысяч лет должно пройти, чтобы ты признал, что мы — любовники?

— Кроули… — произнес Азирафель, останавливая его. Глаза его были расширены от сильного переживания. Он прижал руку к груди, нервно комкая воротник пиджака. — Кроули, мне обидно это слышать.

— Ах, обидно? Твои святейшие губы покроются волдырями, если ты произнесешь это слово? Ты предпочитаешь чистенькое и ничего не значащее «друг»?

— Да чем тебе так не угодило это слово? — Азирафель и сам начал распаляться. — По-твоему я каждому встречному должен рассказывать, что мы занимались сексом? — В словах Азирафеля теперь тоже слышался гнев. — Или это гордость и тщеславие заставляют тебя кричать на всех углах, что мы любовники? Наверное, это почетно для демона — трахать ангела?

Кроули застыл, останавливаясь перед Азирафелем.

— Я отдал тебе всего себя, жертвовал жизнью… — проговорил он потрясенно.

— Я тоже жертвовал, не забывай, — уточнил Азирафель.

— А ты стесняешься признать вслух, что мы вместе? Что мы любовники! Может, скажешь ещё, что мы до сих пор лишь братаемся?

Азирафель вскипел.

— Для чего тебе эти словесные ярлыки, Кроули? Разве они что-то меняют?

Кроули покачал головой. Затем он сжал руки в кулаки.

— Я долго терпел, ангел. Долго боролся с собой, — проговорил он, глядя Азирафелю в глаза. — Но не могу больше скрывать своих чувств. Это слишком мучительно. Я люблю тебя, Азирафель. И вправе ожидать, что ты ответишь мне честно, не скрываясь за словами о дружбе…

Наступила мучительная тишина. Было слышно, как на крышу беседки с тихим шорохом падают листья с ясеней.

Азирафель не выдержал прямого взгляда Кроули и отвернулся. В груди его всё ещё кипели гнев и обида. Сердце колотилось, а мысли разбегались, и не было ни малейшей надежды, что любое произнесенное им сейчас слово будет правильно понято не менее обиженным Кроули. И Азирафель не придумал ничего лучшего, как взять паузу, чтобы обдумать всё в более спокойной обстановке.

Он в примиряющем жесте поднял ладони вверх, изо всех сил стараясь сохранить внешнее спокойствие:

— Кроули. Нам надо остановиться. Нам обоим нужна передышка. Наверное, всё произошло слишком быстро, и мы ещё не…

Кроули издал глухое рычание.

— Быстро? Шесть грёбаных тысяч лет, ангел! — вскричал он, эмоционально всплескивая руками. — А тебе всё ещё быстро?! О-о-о…

Кроули застонал, запрокидывая голову от горькой досады.

— Я ненавижу этот разговор. И эту ситуацию. И парк этот ненавижу с этой проклятой беседкой!

Он резко развернулся и зашагал прочь.

— Кроули! — слабо позвал его Азирафель, понимая, что тот не ответит. Но Кроули вдруг остановился и обернулся.

— Я сваливаю, Азирафель! — крикнул он с надрывом. — И ноги моей больше не будет в Лондоне!

С этими словами он снова отвернулся и ушел, сильно сутулясь и вжимая голову в плечи.

Азирафель долго потом стоял в беседке, не находя сил сдвинуться с места, пока на небе не высыпали первые звёзды.

…

Прошло два дня, а от Кроули не было ни слуху, ни духу. Азирафель уже второе утро механически открывал книжный магазин, встречал посетителей, наводил порядок на полках, хотя, по большей части, просто рассеянно водил пальцами по корешкам книг. Он гипнотизировал телефон, но тот не звонил. Вздрагивал от каждого звяканья колокольчика, но каждый раз его ожидания не оправдывались, в магазин просто заходили покупатели.

Азирафель всё пытался мысленно продолжать вести диалог с Кроули, так нелепо и глупо оборвавшийся в беседке. Но у него мало что получалось. Связных слов не находилось. «Он любит меня». Только эта фраза занимала все мысли Азирафеля. «Любит. И не стесняется своих чувств. Так почему же я…».

Азирафель наливал себе чай, не допивал чашку, вскакивал с места. Кружил по магазину, избегая соблазна подняться на второй этаж, чтобы не видеть пустую спальню с аккуратно заправленной постелью. Снова возвращался на кухню, заваривал какао, но оно тоже оставалось в его кружке, забытое. В конце концов, не находя нигде покоя, Азирафель запер магазин и выскочил вон.

Он бесцельно блуждал по улицам, отдавшись на растерзание мучившим его мыслям. И сам не заметил, как ноги привели его к дому Кроули. Азирафель озадаченно огляделся. Да, никаких сомнений, он пешком проделал весь путь от магазина до этого места, словно на автопилоте.

Азирафель машинально хлопнул себя по карману. Содержимое его легонько звякнуло: значит, ключи Азирафель захватил с собой. Дело в том, что практически на следующий же день после того, как Кроули остался дома у Азирафеля, он торжественно вручил ангелу запасные ключи от своей квартиры. («И когда он успел раздобыть дубликаты?» — помнится, подумал тогда Азирафель. — «Неужели таскал с собой на этот случай?»).

Но за то время, что они провели вдвоём, у Азирафеля ещё не было возможности побывать в гостях у Кроули. А вот теперь… он уехал, и неизвестно, когда — если! — вернётся назад… В глазах вдруг защипало, и Азирафель поспешно провел рукой по лицу. Не хватало ещё расчувствоваться прямо на улице у всех на виду. И он решительно зашёл в вестибюль.

«Что я делаю?» — с ужасом думал Азирафель, поднимаясь по лестнице. Но тут же одергивал себя, что не совершает ничего предосудительного. В конце концов, Кроули сам отдал ему ключи. И Азирафель лишь хочет взглянуть на жилище Кроули… потому что это поможет ему узнать демона немного лучше. Потому что надеется, что, оказавшись в доме Кроули, окруженный его вещами и его запахами, сможет справиться с глухой тоской. Азирафелю очень не хватало Кроули, и уж, по крайней мере, самому себе он мог в этом признаться.

Азирафель так задумался, что не заметил спускавшуюся ему навстречу пожилую женщину, и практически налетел на неё.

Старушка ойкнула, невольно всплеснула руками и уронила корзинку, которую несла. Крышка отскочила, и по лестнице вниз покатились цветные клубочки пряжи, и спицы звонко зацокали по ступенькам.

— О, простите великодушно! — виновато воскликнул Азирафель, не зная, куда кидаться в первую очередь: поддержать пожилую леди (не больно ли ей? а вдруг она упадёт?) или спешно ловить разбегающиеся клубки. — Вы не пострадали? — участливо спросил он. — Простите мне мою невнимательность, ради Бога!

Старушка лишь улыбнулась и покачала головой.

— Всё в порядке, молодой человек. Пострадала лишь моя гордость: я так сожалею, что не столкнулась с кем-нибудь вроде вас на этой лестнице лет эдак пятьдесят назад!

Старушка рассмеялась, глядя на растерянное выражение, появившееся на лице Азирафеля.

— Ох, шучу я, шучу, — махнула она рукой, тепло улыбаясь. — Что за молодежь пошла, пошутить уже нельзя бедной старушке. Вы прямо как мой сосед Энтони, тот тоже всегда мило смущается от моих шуток.

Азирафель, наклонившийся было за сбежавшим клубком, резко выпрямился.

— Энтони? — переспросил он недоверчиво. — Смущается?!

Старая леди утвердительно закивала головой.

— Очень приятный юноша, — заверила она Азирафеля, охотно, как и все пожилые люди, которым часто не с кем поговорить, заводя разговор. — Правда, ходит всегда в тёмных очках, наверное, это теперь модно у молодёжи? Знаете, он как-то подарил мне цветок в горшке. Мы в тот раз точно так же пересеклись с ним на лестнице. Правда, он не врезался в меня, как вы. Энтони сказал, что всё равно нёс выбрасывать цветок, потому что заметил пятно на листе. Он такой забавный! — Старушка доверительно понизила голос. — По-моему, он совершенно не разбирается в комнатных растениях.

Азирафель улыбнулся. Он поднял с пола корзину и кинул туда клубок.

— Действительно, это очень на него похоже, — задумчиво проговорил он, не замечая, что выдаёт себя с головой.

Соседка Кроули проницательно взглянула на Азирафеля.

— А главное, он такой приличный, — продолжила она с жаром.

Азирафель поперхнулся.

— Приличный?

Соседка кивнула, принимая из рук Азирафеля корзинку, в то время как он снова наклонился, чтобы подобрать остальные клубки.

— Ой, ну очень скромный. Из его квартиры никогда не слышно ни шума, ни громкой музыки. И я ни разу не видела, чтобы он хотя бы кого-нибудь приводил к себе домой. Мне его даже жалко временами, ни друзей, ни любовниц…

Азирафель почувствовал, как жарко запылали его уши. Всё-таки соседка Кроули оказалась на редкость бестактной. Хотя… послушать её было интересно.

— Но в последнее время у него точно кто-то есть, я уверена! — тем временем продолжала она, с улыбкой поглядывая на Азирафеля. — Я стала замечать, что он ходит такой счастливый! Улыбается беспрестанно. Даже здороваться стал первым, и дверь придерживает…

Азирафель кинул последний клубочек в корзину, и ощутил, как дрогнула его рука.

— Вот спасибо вам, юноша! Сами рассыпали, сами собрали. Люблю таких мужчин. Эх, где мои молодые годы, — шутливо вздохнула бабушка. А потом лукаво взглянула на Азирафеля и спросила:

— А вы-то к кому из жильцов пришли?

Азирафель смутился.

— Мне туда, — показал он на лестничный пролет выше. — Я… в гости…

Кошмарная женщина! Врать и изворачиваться Азирафель ненавидел, но и сказать, к кому именно он пришёл, у него не повернулся язык.

— Ясно-ясно, — протянула старушка. — Ну, до встречи, юноша, — многозначительно попрощалась она и зашаркала вниз по лестнице, тихонько посмеиваясь.

Азирафель дёрнул плечами и поднялся на этаж квартиры Кроули. Входная дверь, отпертая его личными ключами, открылась бесшумно и плавно, и Азирафель скользнул в комнату.

Солнечный свет просачивался в квартиру из большого окна, достаточно хорошо освещая внутреннее убранство дома. Азирафель невольно принялся озираться, потому что место обитания Кроули походило на что угодно, но только не на жилое помещение. Обстановка выглядела мрачной и тяжеловесной. Вычурная мебель, темные стены, скульптуры на высоких постаментах. В общем, именно таким можно было и ожидать увидеть жилище демона.

Но тут взгляд Азирафель упал на одну из статуй, и сердце его пропустило удар.

Он быстро шагнул к изваянию белой птицы с распростертыми в стороны крыльями. Азирафель нерешительно поднял руку и коснулся пальцами одного крыла. Последний раз он видел эту скульптуру много лет назад и запомнил её пыльной и закоптившейся. Сейчас же она выглядела гладкой, блестящей и ухоженной.

Сердце Азирафеля заныло от нежности. Кроули сохранил её. И держал дома все эти годы! Это поражало. Это радовало, но и смущало одновременно. И вызывало много вопросов, которые немедленно хотелось задать демону. Например, зачем? Или вот еще очень любопытно — как? Но самое интересное — какие чувства испытывает Кроули, когда смотрит на эту птицу с белыми крыльями в тишине и одиночестве своей квартиры?..

Азирафель осторожно погладил прохладный камень статуи, и вдруг услышал позади себя удивленный и недоверчивый возглас:

— Ангел?

Азирафель моментально одернул руку и повернулся. Он увидел Кроули, позади которого была распахнута дверь в запотевшую ванную комнату. Его мокрые волосы, а также белоснежное полотенце вокруг бедер не оставляли сомнений, что он только совершал водные процедуры.

Азирафель ужасно смутился и от растерянности возмущенно рявкнул:

— Кроули? Что ты здесь делаешь?!

Брови демона поползли на лоб от бесцеремонного вопроса.

— Вообще-то, я здесь живу, Азирафель, — резонно возразил он.

Кроули склонил голову набок, и капелька воды сорвалась с его мокрой прядки и мягко шлепнулась на голое плечо. И только тогда Азирафель позволил себе отвести глаза от его лица и скользнуть взглядом ниже. Капля воды дрожала на плече Кроули, а Азирафель думал, как это глупо, прийти тайком в чужой дом и нарваться там на его хозяина. От готов был провалиться сквозь землю или даже вознестись на Небеса, только бы выпутаться из этой нелепой ситуации.

Но тут капелька скользнула по плечу Кроули, и Азирафель невольно проводил её взглядом. Она махом проделала путь от плеча до груди и запуталась в тёмных волосках рядом с соском. В голове у Азирафеля зашумело.

Это же Кроули, думалось ему. Единственное существо на свете, которое Азирафель когда-либо любил. (Кроме Бога, разумеется. Но, пожалуй, не следует сейчас ставить Её на одну ступеньку с демоном…). Кроули, несправедливо обиженный Азирафелем (и Богом тоже, откровенно говоря, но опять же, не о Ней сейчас речь). Кроули, с которым он делит не только одни и те же воспоминания за многие тысячи лет, но и их общую, одну на двоих, сторону, а также общую постель…

И какие бы противоречивые чувства не терзали Азирафеля, он не мог не отметить, что выглядел сейчас Кроули чертовски обольстительно.

Между тем капля воды на его груди, впитав влагу с кожи и нагрудных волос, увеличилась в размерах и под действием силы тяжести скользнула ниже. Азирафель непроизвольно сглотнул, не отрывая от неё глаз.

Она медленно ползла по выступающим ребрам, словно пересчитывая их по одному, заставляя Азирафеля вспоминать, как он частенько проделывал то же самое, но уже языком, ласково проводя им по загорелой коже демона и ощущая её солоноватый вкус и терпкий запах. Капля скатилась на поджарый живот, и у Азирафеля перехватило дыхание. Он чуть не подался вперёд, горя от острого желания немедленно поймать эту каплю ртом, прижимаясь губами к прохладной влажной коже, но вовремя удержал себя.

Что за наваждение… Азирафель попытался разогнать перед глазами туман нарастающего желания и сфокусироваться на лице Кроули. Оно выражало полное недоумение, всё ещё таило горькую обиду (сердце Азирафеля сжалось), но глаза его блестели от вспыхнувшей в них надежды, и это вселяло радость в сердце Азирафеля.

Он собирался улыбнуться и начать разговор, как вдруг снова невольно перевел взгляд на ту самую капельку воды. Набухшая ещё больше, собрав по пути вниз все окружающие капли, она медленно съезжала сейчас по подтянутому прессу Кроули, и Азирафелю безумно хотелось, чтобы на её месте сейчас оказалась его ладонь. Чтобы она так же скользила по влажной коже, чтобы его палец, как и эта капля, юркнул в ложбинку пупка, помедлил там немного, и снова продолжил путь вниз, к паху. Дерзкая капля, затормозив на мгновение у линии роста волос, начинающихся в паху, смело скользнула дальше и… впиталась в полотенце, низко замотанное на бедрах Кроули.

Азирафель еле слышно застонал и закрыл глаза. Он забыл, с чего собирался начать разговор, и понимал, что щеки его сейчас алеют и пышут жаром с не меньшей силой, чем пламя когда-то принадлежавшего ему огненного меча.

— Азирафель? — услышал он голос Кроули и открыл глаза. Кроули, озадаченно нахмурившись, ожидал ответа. — Я не ожидал, что ты придёшь… — голос Кроули звучал почти мягко.

Азирафель попытался отогнать неуместные плотские фантазии и сосредоточиться на действительно важном. Начинать разговор было тяжело. Тёмным тягучим болотом между ними стояла недавняя ссора. Обвинения Кроули ещё звучали в ушах Азирафеля. Что ж, обида Кроули была справедливой. Не его вина, что Азирафель такой трус, что боится признать собственные чувства. Но, по крайней мере, можно начать с извинений за своё вторжение.

— О, Кроули, — произнёс Азирафель, делая шаг ближе. — Я должен просить у тебя прощения, что ворвался без предупреждения. Но я был уверен, что тебя нет дома. Ведь ты… в тот вечер ты говорил, что уедешь из Лондона…

Кроули смутился, отвёл взгляд, почесал в затылке.

— Ну… я уезжал. Сделал круг по М25 и вернулся, — признался он.

Азирафель глубоко вздохнул.

— Понятно.

Ужасающее чувство неловкости не давало возможности сосредоточиться. Азирафель не знал, куда деть руки, как встать, чтобы не мешали ноги, куда смотреть — в глаза Кроули или лучше в сторону (хотя больше всего хотелось пожирать глазами его лицо, взглядом ласкать почти обнаженное тело, исследовать каждый кусочек его кожи, припадать к ней губами, гладить руками, и целовать, целовать без конца, дюйм за дюймом, всего, целиком). Азирафель коснулся рукой лба. Боже, что с ним происходит, чем полна его голова? Ему нужно поговорить с Кроули, и немедленно.

— Я зашёл к тебе, потому что скучал… — просто сказал Азирафель и поднял глаза, заглядывая в лицо Кроули, ожидая его реакции.

Выражение Кроули смягчилось, губы дрогнули, ещё немного и они сложатся в нежную улыбку. Это обнадёживало. Кроули уже не сердится! Значит, всё можно ещё исправить (и обнять уже, наконец, своего ненаглядного демона, о, как Азирафель жаждал скорее к нему прикоснуться!).

Кроули обвёл руками вокруг.

— Ну, вот. Так я и живу, — произнёс он.

— В окружении памятных вещей… — добавил Азирафель тихо.

Кроули мгновенно ощетинился, стирая с лица все намеки на улыбку.

— Тебе что-то не нравится, ангел? — почти зло проговорил он, готовый защищать бесценные кусочки своих воспоминаний от любого посягательства.

Азирафель слегка улыбнулся и покачал головой.

— Нет, что ты. Это так трогательно, Кроули.

— Трогательно? — возмутился тот.

— И мило.

Кроули фыркнул.

— Романтично. Прекрасно. Возвышенно. Сентиментально.

Кроули пожевал губами и снова отвёл взгляд. Азирафель сделал ещё шаг ближе к нему.

— Я рад, что пришёл в твой дом, наконец. Увидел своими глазами… вот это всё, — Азирафель кивнул в сторону белой скульптуры птицы. — Потому что теперь я верю каждому слову, что ты произносил тогда, в беседке.

Кроули горько усмехнулся, поворачивая лицо к Азирафелю.

— А так бы не поверил?

Азирафель шагнул снова, сокращая расстояние между ними до минимума. Теперь они стояли напротив, и при желании, могли коснуться друг друга, даже не вытягивая руки. Азирафель не удержавшись, пробежался взглядом сверху донизу, оглядывая Кроули целиком, с головы до ног. Глаза Азирафеля вспыхнули, и от внимания Кроули этот факт, конечно же, не укрылся, заставив расшириться его вертикальные зрачки.

— Кроули, я был таким идиотом. Прости меня.

Кроули быстро замотал головой.

— Нет, Азирафель. Это я вёл себя по-идиотски, — голос его звучал хрипло. — Я был не прав, не стоило так давить… Это ты меня прости.

Азирафель усмехнулся. Всё получалось намного проще, чем он думал. Никто из них не держал зла друг на друга и не старался цепляться за свою обиду.

— Похоже, мы оба просто сильно сглупили в тот день? — мягко сказал Азирафель.

— Кхм. Твоя правда, ангел, — признал Кроули.

— Это так глупо, — продолжал Азирафель. — Нам обоим было больно, а мы пытались задеть друг друга пообиднее, вместо того, чтобы просто поговорить. И я тоже очень виноват, Кроули. Уперся в эту «дружбу», как последний трус. Боялся признать, наконец, что я люблю тебя.

Самое главное всё-таки прозвучало, и Азирафель сразу же ощутил, как напряжение последних дней покидает его. На душе стало легко и радостно.

— Азирафель… — выдохнул Кроули и, не раздумывая, развёл руки. Азирафелю не нужно было повторное приглашение, чтобы упасть в его объятия. Он крепко стиснул Кроули, прижимая его к себе, замирая от счастья и тая от радости из-за воссоединения с любимым существом.

Кроули был теплым, очень теплым, его кожа, разогретая после ванны, на ощупь стала мягкой и влажной. Ладони Азирафеля скользили по спине Кроули, собирая капельки воды, кружили по лопаткам, пробегали пальцами по позвонкам. Кроули только вздыхал от удовольствия, склонив голову на плечо ангела.

— Кроули… — начал Азирафель, не останавливая медленный танец своих ладоней.

— М-м-м? — отозвался он.

— Кроули, мой дорогой. Я хочу, чтобы ты знал… Ты меня слушаешь?

— Я пытаюс-с-сь, — честно ответил Кроули, и выдохнул от наслаждения прямо в шею Азирафеля.

— Кроули, послушай. Я не хочу, чтобы между нами оставалась хоть какая-то тень недопонимания.

— Соглас-с-сен, — кивнул Кроули, целуя Азирафеля в шею.

— Мы слишком долго ходили вокруг да около, чтобы нам обоим это смертельно надоело. И поэтому с сегодняшнего дня я хочу называть все вещи своими именами. У нас с тобой не просто дружба, а, разумеется, любовь.

— Разумеетс-с-ся…

— Кроули, ты шипишь.

Азирафель перестал гладить его по спине, и ткнул пальцем в плечо демона. Кроули вздохнул, соглашаясь.

— Я просто теряю голову из-за тебя, ангел.

Кроули, наконец, поднял лицо, чтобы встретиться взглядом с Азирафелем. Он улыбался так расслабленно и счастливо, что Азирафель не мог не улыбнуться ему в ответ.

— Тогда мы отложим разговоры на попозже. А сейчас позволь мне… — Азирафель многозначительно умолк.

— Искусить меня? — предположил Кроули, довольно ухмыляясь.

— Именно.

— Я согласен, — быстро ответил Кроули. — Согласен на любое искушение, ангел. Даже если… О…

Кроули невольно прервался, потому что Азирафель вдруг опустился перед ним на колени. Кроули взглянул вниз, и чуть не застонал, увидев, как жадно заблестели глаза Азирафеля.

— Ангел… — пробормотал Кроули.

— Да, мой любимый? — отозвался Азирафель и, стоя на коленях перед Кроули, положил ладони ему на живот. Кроули вздрогнул, то ли от прикосновения, то ли от непривычного обращения из уст его ангела.

— Н-не нужно… не стоит тебе… Давай лучше я… — выдавил Кроули.

Но Азирафель, глядя прямо ему в глаза, начал медленно водить ладонями по животу Кроули, дразняще задевая большими пальцами за полотенце, и иногда, будто ненароком, проскальзывая за его край. Кроули закусил губу. А ангел, между тем, продолжал говорить:

— Ты сам себе противоречишь, мой дорогой. Ты ведь только что согласился на любое искушение.

Кроули, не в силах оторвать взгляд от рук Азирафеля, гладивших его кожу возле самой кромки полотенца, почти простонал:

— Но ты ведь никогда…

Азирафель улыбнулся, соглашаясь.

— Да. И это досадное упущение с моей стороны. Но я намереваюсь его исправить. Мой обожаемый.

И резким взмахом руки Азирафель сдернул полотенце с его бедер.

Кроули от неожиданности пошатнулся и вцепился в плечи Азирафеля. Ангел облизнул губы, и Кроули сжал пальцы крепче. Он давно уже был возбужден, и сейчас пульсация от притока крови в паху заставляла его член вздрагивать, а самого Кроули мучительно напрягать мышцы во всём теле в ожидании ласки Азирафеля.

Ангел склонил голову ближе. Одна его ладонь легла на зад Кроули, крепко сжимая ягодицу пальцами. Второй рукой он обхватил напрягшийся, потемневший член.

— Как ты красив, возлюбленный мой, — проговорил Азирафель, поглаживая член сверху донизу. — Я когда-нибудь говорил, как ты прекрасен, мой любовник? Мой партнер. Мой супруг?

Кроули зажмурился.

— Азирафель, достаточно… — простонал он. — Вот уж не думал, что я когда-нибудь пожалею, что мы не остановились на «друзьях»…

— Подожди, Кроули, я только начал. Ты не представляешь, сколько эпитетов придумали люди для обозначения своих любимых…

И он коснулся губами его члена.

На самом деле, он, конечно, лукавил. Азирафель вовсе не намеревался отвлекаться от процесса на лишние разговоры. В конце концов, он сам предложил отложить их на потом. Сейчас он был слишком занят тем, чтобы доставить Кроули как можно больше удовольствия.

Кроули был прав. За то недолгое время, что они жили вместе и делили одну постель, Азирафель ни разу не ласкал его языком. Сам Кроули обожал делать ему минет, и надо сказать, он был большой виртуоз в этом деле. По крайней мере, рассудок Азирафель терял очень быстро, стоило Кроули только приступить к процессу. Азирафель и не мечтал даже немного приблизиться к непревзойденному мастерству Кроули. Он только надеялся, что Кроули сейчас хотя бы оценит его старания.

Он медленно провел языком по всей длине члена, оставляя широкий и влажный след на пульсирующем стволе. Кроули снова пошатнулся и негромко зашипел сквозь зубы. Пальцы Азирафеля осторожно потянули вниз нежную кожицу, обнажая головку. Кончик языка его принялся дразнить уздечку, отчего Кроули издал совершенно нечленораздельный звук, похожий и на шипение, и на глухой стон одновременно. Определенно, эти звуки очень воодушевляли Азирафеля, убеждая, что он делает всё правильно.

Азирафель, продолжая ласкать языком и губами член Кроули, бросил взгляд вверх, и глаза его встретились с глазами демона. Азирафель даже на мгновение оторопел. Они были полностью затоплены жарким золотом, и в них горела такая страсть, что придавала расширившимся глазам оттенок безумия. Казалось, Кроули забыл, как моргать, и похоже, как дышать — тоже. Хотя нет, грудь его вздымалась часто, даже слишком, правда, дыхание было очень поверхностным, и всё время сбивалось на всхлипывания и стоны, вырывавшиеся из полуоткрытого рта.

Но при этом Кроули всё не сводил глаз с ангела, а руки его, по-прежнему, цепко держались за его плечи, и даже сквозь слои одежды Азирафель чувствовал, как крепка эта хватка, и как сильно впиваются в него ногти демона.

Заметив взгляд Азирафеля, Кроули, кажется, совсем потерял голову. Он стал дышать ещё чаще и громче, всё его тело пришло в движение, подчиняясь ритму, который задавал Азирафель своими руками и языком. Он весь напрягся, и Азирафель, поглаживая свободной рукой его живот, почувствовал, как дрожат мышцы его пресса.

Член у него во рту, по ощущениям Азирафеля, вдруг увеличился чуть ли не вдвое. У ангела даже слёзы брызнули из глаз, пока он пытался справиться с напрягшимся членом Кроули и не выпустить его изо рта. Он постарался ещё ускориться, понимая, что оргазм Кроули уже близко. Его пальцы задвигались быстрее, губы втягивали набухшую головку всё глубже, засасывая член почти до самого горла. Вдруг он почувствовал, как Кроули дёрнулся всем телом, издал невнятный звук, очень напоминающий рыдание, и рот его заполнился теплой вязкой жидкостью. Азирафель сглотнул сперму и выпустил член Кроули изо рта, напоследок с нежностью целуя его.

В тот же миг Кроули, как подкошенный, рухнул на колени рядом с Азирафелем. Он крепко стиснул его в объятиях, буквально повиснув на нём всем телом.

— Азира… фель… — жарко выдохнули губы Кроули куда-то в районе за его левым ухом. — Любимый.

Азирафель застыл от изумления. А Кроули, тем временем, продолжал бормотать, и было похоже, что демон сейчас совершенно не в себе. По крайней мере, в ясном состоянии Азирафель никогда прежде не слышал от него таких слов.

— Драгоценный мой, нежный, милый, обожаемый, ненаглядный, желанный, родной… — Слова потоком сыпались из него, и Азирафель начать понимать, что эти эпитеты годами томились в голове Кроули, ожидая возможности соскочить с его языка. А сейчас эту плотину словно прорвало. — Я люблю тебя, обожаю, боготворю, Азирафель, счастье моё, радость, любовь всей моей жизни…

Плечи Кроули затряслись, и слова потерялись за судорожными сухими всхлипами.

Азирафель растерянно поглаживал его по голове, нежно обнимая другой рукой. Он тщательно моргал, прогоняя предательскую влагу, которая сама собой выступала у него на глазах. Он молчал, потому что слова были совершенно излишни в этот момент, только крепче прижимал к себе Кроули, ласково целовал его в плечо, гладил по спине и ждал.

«Вот оно как…» — думал Азирафель. Он и не представлял себе раньше, какова была глубина эмоций Кроули. Нет ничего удивительного, что он так болезненно отреагировал на обращение «друг», в то время как их отношения уже переросли дружескую стадию. Было очень странно и непривычно видеть Кроули таким открытым и уязвимым. Азирафеля затопила волна нежности, он ласково смотрел на прижавшегося к нему Кроули, стремясь сохранить в памяти каждое мгновение этого неожиданного момента откровения.

Наконец, Кроули громко и с силой выдохнул и умолк. Азирафель почувствовал, как напряженное тело под его рукой начало расслабляться. Потом он вдруг совершенно обмяк и практически стёк на пол, поворачиваясь на спину. Кроули обратил своё лицо к ангелу, и Азирафель увидел, что он улыбается. Широко, открыто, искренне и абсолютно счастливо, хотя жёлтые глаза всё ещё блестели от слёз.

Азирафель опустился на пол рядом с ним, аккуратно перекладывая голову Кроули на свои колени. Он склонился и коснулся губами лба своего возлюбленного. Кроули на мгновение зажмурился, благодарно принимая ласку, а потом глубоко вздохнул.

— Этого я и боялся, — пробормотал он вполголоса.

Азирафель озадаченно поглядел на него.

— Чего именно? — спросил он.

Кроули вяло помахал рукой.

— Этого… всего…

Он прижался щекой к ноге Азирафеля, ловя рукой ладонь ангела, переплетая пальцы с его пальцами.

— Эмоций, — Кроули скривился, выплёвывая это слово так, будто оно кололо ему язык. — Чувств. Опасался, что на меня нахлынет. Поэтому и сидел безвылазно дома эти два дня… Надеялся переждать и остыть. А потом поехать к тебе, ангел. — При этих словах взгляд Кроули с нежностью обратился к Азирафелю.

— А я всё испортил и заявился сам, — невесело усмехнулся Азирафель, впрочем, немного успокоившись.

— Ты не испортил, Азирафель, — мягко ответил Кроули, поднося его ладонь к своим губам. — Ты сделал всё, как надо.

Они надолго замолкли. Все слова были уже сказаны, и они просто наслаждались близостью друг к другу, спокойствием и уютной тишиной. Такая передышка часто наблюдается в природе после недавно отбушевавшей грозы. Для полного сходства не хватало только радуги в небесах. Азирафель чуть не рассмеялся, представив себе это зрелище на потолке квартиры Кроули. Впрочем, в голове его крутился один вопрос, уже давно мучивший его воображение.

— Кроули. Можно у тебя кое о чем спросить? — наконец решился Азирафель.

— О чём угодно, ангел, — умиротворенно щурясь, ответил Кроули, всё ещё покоясь головой на его коленях.

Азирафель помедлил, набираясь смелости, а потом выпалил:

— Расскажи, когда ты понял, что влюбился в меня?

— О, нет… — простонал Кроули, закрывая ладонью глаза.

И Азирафель с удивлением заметил, как лицо Кроули густо покрывается краской. Его демон покраснел! Определенно такое зрелище стоило ссоры и тяжелых двух дней молчания. Кроули умеет смущаться! И делает это так восхитительно! Азирафель немедленно оставил пометку в голове: при случае постараться смутить его ещё раз.

— Ангел, давай сначала ты? — по ребячески попытался уйти от ответа Кроули.

Азирафель невозмутимо кивнул.

— Хорошо. Я влюбился в тебя после того, как понял, что уже много лет мысленно называю тебя своим дорогим другом.

— Жаль, что мысленно… — тихо вставил Кроули и вздохнул.

Азирафель поднял палец, призывая его не перебивать.

— И понял, что это определение слишком слабо для тех эмоций, что я испытывал. А произошло это всё… — Азирафель мотнул головой в сторону статуи белой птицы, — я думаю, ты и сам знаешь, когда…

Кроули молча смотрел на него, и на его лице всё ещё отражалось такое неподдельное смущение, что Азирафель улыбнулся.

— А теперь признавайся ты.

Кроули рывком сел и обнял ангела, крепко прижимаясь к нему. Он приблизил губы вплотную к его уху и что-то прошептал.

— Что?! — изумленно воскликнул Азирафель.

Кроули снова произнес несколько слов. Азирафель сконфуженно засмеялся.

— Наверное, я должен сказать «спасибо» своему мечу, — с усмешкой произнёс он, почесав кончик носа. — Значит, там, на стене?.. — переспросил он всё ещё недоверчиво.

Кроули кивнул и беспечно ему улыбнулся.

— На стене. В самую первую встречу.

И Кроули снова обнял его и утянул на пол, попутно расстегивая пуговицы на его пиджаке.

— А теперь моя очередь позаботиться о тебе, ангел, — прошептал он, склоняясь над Азирафелем.

И они занимались любовью прямо на полу. А потом в ванной. И ещё на кровати, до самого утра. И решили, что не позволят никаким предубеждениям разлучить их снова. Они думали, что, наконец, свободны от предрассудков и навязанных ими правил. Но они не знали ещё, что пройдёт совсем немного времени, и Рай, и Ад снова обратят на них своё внимание.

Алиса в Стране чудес

запись создана: 15.09.2019 в 10:13

@темы: Кроули/Азирафель, Good omens, Мои тексты

---

Фик по Good omens ::: Параллели ::: Часть 3 Алиса в Стране чудес

Это третья часть фика "Параллели".
Начало здесь: 112233.diary.ru/p218290255.htm

Алиса в Стране чудес

Алиса в Стране чудес
Кроули заглядывает через плечо сидящего в кресле Азирафеля. Лёгкое прикосновение губ к щеке, как приятная щекотка. Азирафель что-то довольно мычит, не отрываясь от чтения. Кроули ныряет взглядом в книгу, которую читает ангел, и кривится.

— Как можно читать книги без иллюстраций? — бурчит он и отходит, чтобы рухнуть на диван с пачкой свежих комиксов.

Часы громко тикают, страницы слаженно шуршат. У Азирафеля серьёзные и строгие, у Кроули — цветные и кричащие.

Иногда они обмениваются репликами.

— Тебе не кажется, что…? — бормочет под нос Азирафель.

— Согласен, — кивает Кроули. И тут же возмущается, глядя в свой журнал:

— А вот здесь они всё же перегнули…

— Да уж, чересчур, — важно соглашается Азирафель.

Их идиллия безупречна. Они могут сидеть так веками. Но есть два минуса: в магазине скоро темнеет, а у Кроули заканчиваются комиксы. Он вздыхает и откидывается на диванную подушку. Вспоминает, что оставлял пачку журналов где-то под столом в задней комнате магазина.

Кроули поднимается и бодро проходит в подсобку. Обнаруживает свои комиксы на полке, заботливо стянутые клетчатой ленточкой. Теплота разливается в груди, улыбка не желает покидать лицо. Он берет в охапку журналы и решает прихватить два бокала и бутылочку красного. И пока раздумывает, где раздобыть лишнюю руку (опасный вопрос, не задавайте такие демонам), понимает, что непоправимо опаздывает.

Жалобно звякает колокольчик. Голос Азирафеля преувеличенно дружелюбный. Неестественный. Встревоженный. Кроули слышит бодрое приветствие вошедшего, и кулаки его сжимаются сами собой.

Гавриил! Чертов архангел, какого дьявола ему нужно от Азирафеля!

Хочется разметать в клочья журналы, швырнуть бутылку в стену, ворваться в комнату и вцепиться в глотку небесному ублюдку. Пусть развоплощает. Но хоть на минуту почувствовать Азирафеля отомщенным. Нельзя прощать тех, кто желал смерти его ангелу.

Но Кроули останавливается. Тихо ставит на стол вино и кладёт рядом стопку комиксов. Прислушивается.

Гавриил говорит:

— Нами принято решение пересмотреть ваше участие в… гм… недавних событиях и предоставить вам, Азирафель, возможность вернуться к работе. Вы сами понимаете, — ха-ха! — поначалу на испытательный срок. Ну, скажем, с полсотни лет? А, Азирафель? Замечательные условия, полный пакет, гарантии на замену тела. Правда, издержки за утерянное имущество, в любом случае, придётся понести.

Азирафель что-то тихо спрашивает. Кроули напрягает слух, но не может разобрать ни слова. Гавриил в ответ раскатисто смеется. Но его смех ещё фальшивее, чем показная вежливость Азирафеля.

— Хороший вопрос, Азирафель! — до отвращения бодро отвечает архангел. — Что касается демона Кроули, о котором нам кое-что известно… Мы закроем глаза на временную связь с оппозицией. Но! Вы же понимаете, — его тон становится доверительным, — ещё один подобный инцидент, и милости оттуда (многозначительная пауза) можно будет не ждать.

Азирафель молчит. Вероятно, кивает. Шуршат бумаги. Кроули нестерпимо хочется выглянуть и посмотреть, какие эмоции сейчас отражаются на лице его ангела. Но Гавриил уже произносит:

— О, я что-то засиделся. Прошу меня извинить, Азирафель, опаздываю на совещание. Боюсь, кое-кто будет в ярости.

Дверь хлопает. Кроули немедленно вылетает из задней комнаты. Азирафель с пустым лицом сидит на диване. На низком столике разложены документы. От них несёт благодатью и светом. Кроули чётко различает подпись Азирафеля в низу каждой страницы.

Ангел поднимает на него взгляд. В глазах плещется ужас.

— Кроули. Что я наделал. Я предал тебя…

В груди щемит. Кроули опускается рядом. Притягивает Азирафеля к себе, пытается поделиться с ним уверенностью, которой мало и на одного.

— Нет, ангел. Ты меня спас. Нас обоих. Что бы я делал, если бы ты не подчинился, и Небеса покарали бы тебя?

Азирафель тонко всхлипывает. Кроули баюкает его в своих объятиях, а сам в это время падает. Ему мнится, что он несется вниз, в темный бесконечный туннель. Полки книжного магазина кружатся перед глазами, мимо пролетают комиксы, размахивая страницами, как давно вымершие птицы, где-то маячит бутылка Шатонёф-дю-Пап. И в конце туннеля не видно света, но это к лучшему. В конце концов, светом может оказаться и адское пламя.

Бутылку красного они всё-таки распивают на следующий день. Кроули заглядывает в свою квартиру полить растения и замечает торчащий из почтового ящика уголок. Очень неприятно обугленный. С опаской достает его двумя пальцами. Разворачивает. Читает. И начинает хохотать.

Смех его звучит истерически, но Кроули не может ничего поделать. Текст адского послания как под копирку повторяет тот, что вчера он слышал от Гавриила, сидя в подсобке. Никакой фантазии у обеих канцелярий.

Они сидят с Азирафелем в задней комнате магазина. Она видела множество их совместных возлияний, одним больше. В бокалах плещется вино. Настроение постепенно поднимается. Будущее видится уже не мрачным, а, скорее, забавным.

— Чему ты ухмыляешься, Кроули?

Азирафель выглядит уже пободрее. Да, под глазами залегли тёмные круги, даже круглые щёки кажутся слегка запавшими. Но, по крайней мере, он уже не плачет. Кроули так и говорит ему:

— Я подумал, хорошо, что ты уже не льёшь слёзы, ангел. Представь, какой локальный потоп ты мог бы устроить в магазине.

Кроули фыркает. Шутка кажется смешной, винные пары шумят в голове. Он развивает тему, эмоционально жестикулирует.

— Кругом вода. Солёная, брр. Книги плавают, как ковчеги. Не ноевы, азирафелевы.

— Не вижу ничего забавного, Кроули, — бурчит Азирафель. Но не сердится, вино действует и на него. А Кроули уже несёт.

— А на них каждой твари по паре! Крыс, две штуки! Мышей, пара! Тараканов…

— В моём магазине никогда в жизни не водились эти твари… божьи… — брезгливо поджимает губы Азирафель.

— Тогда эти, как их, книжные черви! Самец и самка.

Азирафель всё-таки прыскает.

— И один болтливый змей, — добавляет он.

Смеются теперь уже оба.

— Значит, мы снова на той же дороге, Кроули, — тихо говорит Азирафель, когда вино кончается, а смешливое настроение гаснет.

Кроули качает головой.

— Нельзя дважды войти в одну реку, ангел.

Уж он-то знает. Кроули часто видит один и тот же сон. Во сне он стоит перед вратами, за которыми виднеется чудесный сад. Там цветут розы, и поют соловьи, но, когда он хочет войти, врата непостижимо меняются. То они слишком малы, так, что Кроули может заглянуть в них лишь одним глазком, то оказываются крепко запертыми, а ключ от врат мерцает где-то в недосягаемой высоте… Кроули понимает, что значит этот сон: ничего не повторяется дважды.

— Мы уже это проходили, Азирафель. Мы справимся.

— Кроули. Я не хочу снова прятаться.

Азирафель смотрит на него своими ясными глазами. Они как холодная вода в реке. Как небесная гладь на рассвете, тронутая облаками. Как хрустальные потоки из того сада, что Кроули видит во сне и до сих пор помнит наяву.

Глядя в такие глаза невозможно солгать.

— Я тоже не хочу, ангел.

Он пересаживается на диван, ближе к Азирафелю. Обнимает его. Ангел кладёт голову ему на плечо, вздыхает.

— Я никуда не собираюсь уходить из этого дома. К дьяволу оба офиса.

Азирафель вскидывается. Заводит старую песню про ангела и демона, с привычным рефреном про опасность. Кроули тошнит от этой песни последние полтысячи лет. Поэтому он целует Азирафеля. Его уста — как алые розы из недоступного Кроули сада. Но он ему в этом ни за что не признается.

…Утро начинается неприятно — с сеанса связи с Дагоном. Кроули не успевает досмотреть новый вирусный ролик, как на экране его телефона возникает знакомое до отвращения лицо Повелителя архива. Острые зубы хищно скалятся. Это фирменная дружелюбная улыбка от Дагона. Инструкции к заданию просты: пара искушений, возбуждение гнева и распыление зависти. Выбор объектов оставлен за Кроули, и за это он почти благодарен.

— Запомни. Мы не доверяем тебе, Кроули, — брызжет слюной на прощание Дагон, и Кроули спешит накрыть экран ладонью. С опаской оглядывается: нет, сон ангела не потревожен. Поспешно одевается: хочет быстрее разобраться с делами и вернуться к Азирафелю под тёплый бок.

Напоследок не может удержаться: сотворяет на тонком белом блюдце рассыпчатый кексик. На белой глазури надпись изюмом: «Съешь меня». Оставляет тарелку на тумбочке у кровати и сбегает со ступенек, полностью довольный собой.

Кроули мчит домой в своей «Бентли». Для работы ему нужен компьютер. Он внутренне гордится собой. Как предусмотрительно было оставить про запас полезные заготовки. Теперь он может побить всех зайцев одним ударом.

Кроули набирает нужный адрес в строке браузера. На анонимной площадке популярного ресурса он горстями рассыпает посты, вызывающие волны гневных комментариев. Ничего не стоит попутно искусить здесь, спровоцировать нетерпимость там. Пользователи толпятся в тредах, репосты множатся, лавина растёт. Кроули ясно различает темные сгустки ненависти и злобы. Он не знает имён этих людей, их слишком много. Неожиданно для самого себя Кроули перевыполняет план. Можно рассчитывать на адские премиальные. Если удастся объяснить Внизу, что такое анонимный тред.

Он потягивается. Встаёт из-за компьютера с чувством хорошо проделанной работы. Мимоходом думает, что неплохо бы, наконец, перевезти компьютер в Сохо. Кстати, об ангеле. Телефон в его кармане мелодично звякает. Сообщение от Азирафеля!

Кроули читает текст, и хмурая складка прорезает его лоб:

«Не приходи пока. Дома безумное чаепитие».

Азирафель изъясняется загадками. Но Кроули понимает, что к ангелу пожаловали гости свыше. Он опускается на стул. Телефон кладёт перед собой. Старается не волноваться: будь что серьёзное, ангел не станет тратить время на сообщения. Кроули ждёт. А чтобы не скучать, запускает недосмотренный утром ролик.

В книжной лавке напряженное молчание. На диванчике располагается Уриил, глаза убийственно спокойные, выражение лица обманчиво приветливое. В кресле рядом сидит Михаил, как всегда, с идеально ровной спиной и с высоко поднятым подбородком. Азирафель пристроился на стуле. На низком столике стоят чайник и три чашки, в вазочке скучает печенье.

Азирафель не знает, чего ожидать от незваных гостей. Тревога таится в уголках глаз, его улыбка вымученно вежливая. Ангелы пока ничем не объясняют свой визит. Молча возникли на пороге. Обронили пару пустых приветственных фраз. Сидят теперь и сверлят Азирафеля глазами. А Уриил ещё и беспрестанно обводит цепким взглядом помещение и косится на дверь.

— Чаю? — в очередной раз предлагает Азирафель. Сам он допивает уже вторую чашку. Михаил брезгливо поджимает губы и слегка качает головой. Уриил неожиданно соглашается.

— Любопытно попробовать, — объясняет она Михаилу, удивленно поднявшей точеные брови.

Азирафель озадачен не меньше Михаила. Уриил с опаской делает один маленький глоток. Ароматный дарджилинг терпкий и насыщенный, его вкус идеально оттеняет свежее молоко. Но Уриил морщится и отставляет чашку. Азирафель незаметно вздыхает, пытаясь держать себя в руках. Залпом глотает свой чай. Лучезарно улыбается ангелам и наливает себе третью чашку.

— Азирафель, — наконец, нарушает молчание Михаил.

Азирафель весь внимание.

— Нам известно, что тебя восстановили в должности. И простили все грехи.

Азирафель делает несогласный жест рукой, но Михаил не даёт себя перебить.

— Я думаю, будет честным сообщить тебе, что мы… — Михаил кивает в сторону Уриила, — были против. Просто, чтобы обозначить для тебя нашу позицию.

Михаил нервно дёргает головой, и дальше продолжает Уриил. Голос у неё гораздо спокойнее и равнодушнее.

— Ты везучий сукин сын, Азирафель. Сам Метатрон гласом Божьим заступился за тебя. Гавриил тоже голосовал «за». Только поэтому ты снова в рядах ангелов. Но запомни, мы тебе не доверяем, Азирафель.

Взгляд Уриил опасен. Но Азирафель уже спокоен. Про Кроули никто не упоминает, он чувствует огромное облегчение. Но он рано радуется.

— Что касается того демона… Кроули… — Михаил с отвращением выплёвывает самое дорогое для Азирафеля имя. — Как ты мог, ты, ангел?! — Михаила всё-таки прорывает, и Азирафель шокирован горячностью её эмоций. — Связаться с этим отродьем… нечестивой тварью… убийцей!

Губы у Михаила дрожат. Азирафель, пораженный, смотрит на архангела и не верит себе. В глазах Михаила злые слёзы. Уриил успокаивающе похлопывает её по руке. Потом поднимает взгляд на Азирафеля.

— А мне вот ещё любопытно. Вы уже познали друг друга?

Азирафель выпрямляется на стуле. Чашка стукает о поверхность стола.

— Я прошу вас покинуть мой дом, если вы уже закончили, — твёрдо произносит Азирафель. — Благодарю за визит.

Архангелы удаляются, не произнеся больше ни слова. Азирафель с минуту сидит, закрыв глаза, и восстанавливая дыхание. Гнев постепенно утихает. Он вынимает часы из жилетного кармана. Время словно сходит с ума. Проходит едва ли тридцать минут после прихода гостей, а Азирафель чувствует себя уставшим, словно эта встреча тянулась весь день.

Он достает мобильный телефон — подарок Кроули — и посылает вызов. Ответ раздаётся моментально: демон давно ждёт звонка.

— Азирафель, как ты?

Кроули глотает окончания, волнуется. Азирафель слабо улыбается в трубку.

— В порядке. Просто хочу тебя видеть.

— Уже выезжаю.

— Нет, погоди. Где ты, мой дорогой?

— У себя… Азирафель, что-то случилось? — тревога в голосе Кроули не утихает.

— Ничего, Кроули. Не волнуйся. Я скоро буду, — отвечает Азирафель.

— Жду.

На пороге Кроули сгребает Азирафеля в охапку и долго не выпускает, засыпая вопросами. Голова Азирафеля кружится, он не знает, на какой вопрос ответить первым. Отвечает по очереди.

— Я цел. Михаил и Уриил. Они выжили, успокойся. Не стану я сносить им головы с плеч! Ничего не хотели, просто запугивали. Не испугался. Но нам следует быть осторожными. Я тебя тоже люблю, Кроули.

Его демон успокаивается. Обнимает уже нежно. Целует теплыми губами в лоб, в щёки, в закрытые глаза. Азирафель ловит его лицо ладонями, накрывает губы своими.

Поцелуй длится долго, очень долго. От него становится жарко обоим. Руки торопятся расправиться с пуговицами, пальцы путаются, дыхание сбивается.

Одежда летит на пол, а они падают на кровать. Тела сплетаются, им уже не жарко, им горячо. Кожа к коже, губы к губам. Их лихорадит от желания, осознание риска лишь придаёт остроты ощущениям.

Кроули давно стонет в голос, отдаваясь со всей страстью, на какую способен. Он умоляет и требует, шипит сквозь зубы, снова стонет, и выкрикивает ругательства вперемешку с нежностями. Азирафель находит нужный ритм, и Кроули просто размазывает по постели. Он содрогается от мощных толчков, беззвучно открывает рот, не успевая за дыханием.

Завтра они придумают какой-нибудь способ конспирации. В конце концов, не будут же за ними следить вечно. Сейчас у них есть дела поважнее. «К чёрту Рай», — думает Азирафель, ловя на пике разрядки затуманенный взгляд Кроули. «Небеса раздери Ад», — стучит в голове у Кроули, когда тело его выгибается рефлекторно, пальцы впиваются в белую кожу ангела.

Они замирают, взмокшие, ошеломленные внезапной вспышкой страсти. Восстанавливают дыхание, нежатся в объятиях друг друга.

— Безумно хочется сладкого, — томно тянет Азирафель.

Кроули всегда готов протянуть руку помощи своему ангелу. Тихий щелчок пальцами, и Азирафель уже держит кружку сладчайшего какао. Сверху напитка надпись из сахарной пудры: «Выпей меня».

— Ах, Кроули, ты так мил, — светится от благодарности Азирафель.

— Я не милый, — привычно отвечает Кроули и нежно целует ангела в нос.

@темы: Кроули/Азирафель, Good omens, Мои тексты

---

Публичная бета на фикбуке! Обнять тебя и плакать.
Одна из последних правок оттуда: мне предложили слово «сально» [смотреть] заменить на «сильно».
Я даже прослезилась.

@темы: ficbook, Фикбук

---

Фик по Good omens ::: Fusion

Я вчера посмотрела недавно вышедший мувик по Steven Universe. Надо сказать, мало что ожидала от него, но мне неожиданно очень зашло. Особенно,

спойлер

слияние Грега и Стивена Боже, какой крутой чувак из них получился, опустим моральный аспект самого факта слияния сына с отцом. В комментах ВК было море ужаса, как же так, инцест!!!
На волне впечатлений сам собой родился дженовый драббл по оменсам. В их вселенной существуют писатели Гейман и Пратчетт, почему бы ангелу и демону не посмотреть сериал Steven Universe?
Кто смотрел SU, как вам идея слияния К. и А.? Я бы посмотрела, что за чудо в перьях получится из их фьюжена.

Название: Fusion
Автор: егоза (lazy_gemini)
Персонажи: Азирафель, Кроули
Рейтинг: G
Размер: драббл
Описание: Кроули рассказывает Азирафелю о своем любимом сериале.

Ссылка на фикбук

— Кроули? — Азирафель зашёл в квартиру с морозного воздуха с разрумянившимися щеками. — Что ты смотришь? — Голос его явно был заинтересованным.

Кроули нажал на пульте паузу и посмотрел на ангела снизу вверх, не вставая с дивана. О, проклятие, у Азирафеля даже уши порозовели от холода. Нельзя быть таким чертовски милым!

Он тепло улыбнулся Азирафелю и похлопал по кожаной обивке рядом с собой. Разумеется, чёрной. В квартире Кроули этот цвет доминировал и вытеснял все остальные, пасуя лишь перед теми немногочисленными вещами, которые появились здесь благодаря ангелу. Например, перед его белой кружкой. Которая, в свою очередь, чудесным образом возникла в руках усевшегося рядом с Кроули Азирафеля. От кружки поднимался пар и сладко пахло горячим шоколадом.

Ангел послал демону благодарную улыбку и с наслаждением сделал глоток. Потом он кивнул на экран телевизора, висящего на стене.

— Новое шоу?

Кроули пожал плечами, всё ещё не в силах отвести восхищенного взгляда от Азирафеля. Нестерпимо хотелось коснуться пальцем его ушей, проверить, согрелись ли они. Может, стоит сотворить ещё и плед? Или это лишнее? Ах, да, Азирафель заинтересовался происходящим на экране.

— Хм. Не то, чтобы новое, — ответил Кроули. — Так, одно из последних. О неземных существах, которые прожили на Земле тысячи лет и успели полюбить её как свою новую родину.

— Звучит знакомо, — усмехнулся Азирафель. — Похоже, оно достойно внимания.

Кроули кивнул.

— А о чём сюжет в двух словах? — поинтересовался Азирафель.

— О любви, — ёмко ответил Кроули и включил воспроизведение.

На экране замелькали рисованные персонажи сериала. Они выглядели упрощенно и даже схематично, но Азирафель поневоле засмотрелся. Ему было любопытно узнать, что в этом сериале так привлекло Кроули.

Демон, заметив заинтересованный взгляд Азирафеля, по ходу мультфильма кратко давал синопсисы персонажей.

— Этот мальчик — главный герой. Он дитя сверхъестественного могущественного существа и человека. Имеет магические способности, спас мир.

Азирафель кивнул головой, попивая свой шоколад.

— Это компания друзей, которых отверг их родной мир, и они остались на своей стороне. Их всех объединяет любовь к Земле и людям.

На экране показался необычный персонаж с тремя глазами. Кроули расслабленно откинулся на диване, аккуратно положив руку на спинку, немного позади Азирафеля.

— Это мой… любимый персонаж, — произнес он небрежным тоном. — Он… она… состоит из двух отдельных личностей. В их вселенной этим существам доступно слияние в одно целое, потому что их физическая оболочка — просто свет.

— О, — отреагировал Азирафель.

Кроули отвернулся, глядя прямо в экран:

— Когда эти двое существ слились, они не пожелали разделяться больше никогда… — сцепив руки на коленях, торопливо закончил Кроули.

— Вот как? — спросил Азирафель, ставя опустевшую чашку на низкий столик рядом с диваном. — Почему же? — заинтересовался он.

Кроули прикрыл глаза на мгновение. Он пожалел, что сейчас его очки лежали на том же столике, а не красовалась у него на носу.

— Потому что они любят друг друга, — просто ответил Кроули, и все-таки повернул голову к Азирафелю.

Ангел смотрел на него задумчивым взглядом.

— Это, наверное, хороший сериал, Кроули. Возможно, я бы посмотрел его целиком… в следующий раз.

Кроули склонил голову набок, прищуриваясь. Азирафель с видимым сожалением поднялся с дивана.

— Но мне пора. Спасибо за гостеприимство, — он кивнул на опустевшую чашку. — И за компанию, — добавил Азирафель уже тише.

Замок в двери громко щелкнул на прощание. Кроули вздохнул и выключил телевизор. Сериал внезапно показался ему пресным и наигранным.

@темы: Кроули/Азирафель, Good omens, Мои тексты

---

После выхода Good omens весь мир (ладно, из тех, кто смотрел) разделился на две половины.
Кто-то сходит с ума по Майклу Шину, кому-то (в том числе мне) не даёт спокойно спать ночами Дэвид Теннант.
А кто ты теперь??

Вопрос: Tag yourself

1. Шинолюб		2	(5.71%)
2. Теннантодрочер		10	(28.57%)
3. Заверните обоих		23	(65.71%)
Всего:		35

@темы: Good omens

---

Фик по Good omens ::: Ревность

Название: Ревность
Автор: егоза (lazy_gemini)
Персонажи: Азирафель/Кроули
Рейтинг: R
Размер: Мини, 6772 слова
Жанры: романс, hurt/comfort, пвп
Описание: Кроули ревнует.
Примечание автора: Почешем кинки, котики?

Ссылка на фикбук

То, что это чувство у людей зовется ревностью, Кроули понял ещё на заре времен. Но позволить себе открыто её проявлять он начал только недавно. Полгода еще не успело пройти после неудавшегося Апокалипсиса, а Кроули уже отчетливо осознавал, что муки ревности стали невыносимыми.

Ревновать Азирафеля было для Кроули знакомым злом. Сколько он любил его, столько и ревновал. Ко всему — живому и неживому. К прочим ангелам, к Небесам, к людям, к окружающим предметам…

Азирафель всегда был на виду, был открыт общению с любым живым существом, так светло улыбался всем — начиная от руководства (какой чудесный день, вы не находите, Гавриил?) и заканчивая последней букашкой, даже если для её рассмотрения требовался телескоп Хаббла, не меньше.

Кроме Кроули. Для демона он всегда оставался недоступным.

Любить его втайне было привычно. Ревновать больнее, но с этим чувством он тоже свыкся.

Но Кроули никогда не думал, что ревность станет поистине разрушительной после того, как они объяснятся друг другу в своих чувствах. Казалось бы, теперь, когда он получил от Азирафеля доказательства того, что его любят, окружают заботой, хотят видеть рядом каждый день, любовь ангела должна была погасить в Кроули нехорошее, болезненное чувство ревности. Но вышло иначе.

Кроули любил Азирафеля, и мог теперь открыто признаваться в этом. Но ревность никуда не делась, и впервые за долгие тысячелетия он решился признать и это чувство тоже.

Но невозможно было не испытывать ревность, допустим… к книгам.

Да, это смешно — злиться на неодушевленные предметы. Это глупо — считать их соперниками себе, и, конечно, совершенно ребячески — обижаться, когда Азирафель выбирал себе в качестве развлечения на вечер книгу, а не компанию Кроули.

Он отлично осознавал, что ведет себя по-идиотски, но не мог ничего поделать.

— Кроули, дорогой, не мог бы ты… переложить голову на подушку? — смиренно спрашивал Азирафель, поглаживая по волосам Кроули, уютно прижавшегося щекой к коленям ангела. Минуту назад на этих восхитительно теплых и мягких коленях покоилась книга. Теперь Азирафель держал её в руке, и читать дальше стало очень неудобно.

— С удовольствием, — отвечал Кроули, довольно жмурясь. — Но с условием, если ты тоже будешь лежать на той же подушке.

Азирафель покачал головой, но тем не менее, не спешил выпутывать пальцы из волос Кроули, из-за чего и демон не торопился менять теплые колени ангела на бесчувственную подушку.

Некоторое время они так и сидели на диване, ангел читал книгу, держа её на весу, а другой рукой нежно массировал кожу на голове Кроули, рассеянно расчесывая пальцами его волосы, отчего демон буквально превращался в лужу сахарного сиропа. И он готов был провести в таком блаженном состоянии ближайшую вечность, и уже конечно, моментально бы выгрыз глотку любому, кто посмел прервать эти драгоценные минуты.

Но ложечкой дегтя, неприятно горчившей в том океане медового блаженства, в котором пребывал сейчас Кроули, являлось то, что внимание Азирафеля всё ещё было поглощено книгой. Кроули изнывал от двойственных эмоций. С одной стороны, лежа на его коленях, он бесконечно наслаждался близостью к ангелу. Ведь Азирафель пустил его в свою жизнь, он позволял Кроули многое из того, о чём он раньше не смел и мечтать: проводить рядом с ним дни и ночи, касаться его, обнимать, заниматься любовью, в конце концов. И уже за это Кроули готов был благодарить его до конца своих дней. Но ведь жизнь Азирафеля включала в себя не только Кроули. Задолго до него у ангела сформировался свой круг интересов и пристрастий. И хотя Кроули уважал чуть ли не до благоговения всё, к чему был привязан Азирафель, ничто не мешало ему одновременно испытывать жгучую зависть. Вот и сейчас Кроули почти страдал от того, что видел на губах Азирафеля легкую улыбку и мучился от мысли, что она посвящена не ему, а черным печатным символам на белых страницах.

Он не удержался и поймал ладонь Азирафеля, всё ещё гладившего его по голове. Азирафель прервал чтение и опустил взгляд на Кроули, вопросительно подняв брови.

— Ты что-то хотел сказать, мой дорогой?

Кроули шумно вздохнул. Рука Азирафеля была теплой и уютной, она была идеальной, чтобы держать в ней не меч, а книги. Или жаждущих внимания демонов. Он стиснул мягкие пальцы ангела и выдохнул, глядя на него снизу вверх:

— Азирафель, ты уже так долго читаешь эту книгу… Почему бы тебе не почитать вместо неё меня?

И несчастный томик, конечно, откладывался подальше, и внимание Азирафеля теперь безраздельно принадлежало только Кроули. И ангел листал его, как книгу, страницу за страницей, всю ночь напролет.

Но книги всё равно занимали в сердце Азирафеля слишком большое и особое место. И Кроули не претендовал на замену, нет-нет. Он и представить себе не мог Азирафеля без его любовно собранных коллекций пророчеств, первых изданий, томов с дарственными подписями авторов. И тем более, без книжного магазина, где хранилось всё это богатство. Нет, Кроули не мыслил Азирафеля отдельно от его книг. Просто, когда ангел в очередной раз читал, а демон жаждал внимания, Кроули не стал дожидаться, пока Азирафель закончит чтение. Он тихо скользнул к креслу, в котором Азирафель отдыхал после длинного дня, после вкусного ужина, проведенного в компании Кроули, после ванной, завернувшись в уютный халат.

Кроули присел на подлокотник, неприязненно поглядывая на книгу в руке Азирафеля. Он мимолетно успел пожалеть, что завел привычку сразу снимать темные очки, когда заходил в книжный магазин. Сейчас бы они пригодились.

Азирафель, не отрываясь от чтения, протянул руку и приобнял Кроули за талию. Это был очень нежный жест, и он означал, по-видимому, что ангел заметил его присутствие, и очень рад ему, но сейчас немного занят.

Вот это «занят» и отдалось в глубине души Кроули овощной тёркой по голой коже. Он даже непроизвольно дёрнул подбородком. И обнял Азирафеля за плечи. Ангел кивнул, всё ещё читая. Кроули приложился губами к его макушке, оставляя лёгкий поцелуй. Губы Азирафеля тронула улыбка, но книгу он не отложил. Кроули склонился ниже, целуя затылок и не смог удержаться, чтобы не потереться носом о кожу, не вдохнуть волнующий запах, исходящий от волос ангела. Он услышал тихий вздох, и, воодушевленный, спустился губами ниже, на шею, покрывая её рядом лёгких дразнящих поцелуев, а дойдя до ворота халата, запустил язык под ткань, лизнув выступающую косточку позвоночника.

Рука Азирафеля, расслабленно лежавшая на его талии, обняла его уже гораздо крепче.

— Кроули, тебе удобно сидеть на подлокотнике? — тихим голосом спросил Азирафель. — Мне кажется, тебе было бы намного комфортнее на коленях… — и рука его мягко, но настойчиво потянула ближе. Азирафель намеревался посадить Кроули к себе на колени, но демон гибко вывернулся из объятий и всё-таки оказался на коленях. Правда, на своих. И сел точно между ног ангела, положив обе руки на его бедра.

— Ты можешь продолжать чтение, ангел, — пробормотал Кроули, глядя в глаза Азирафелю. — Я просто собираюсь сделать этот процесс немного более приятным…

Азирафель выдохнул. Кроули потянул за пояс халата, развязывая узел и распахнул полы. Азирафель всё ещё держал книгу в руке, но глаза его неотрывно смотрели на Кроули, и, кажется, о чтении он совсем не помышлял, отдав всё своё внимание стоящему перед ним на коленях любовнику. Это было как раз тем, чего Кроули и добивался. А второй целью его было, разумеется, доставить удовольствие Азирафелю.

Поэтому он, не медля больше, аккуратно приспустил бельё, и склонился к паху Азирафеля. Долгий стон, вырвавшийся из груди ангела прозвучал музыкой для ушей Кроули.

…Но книги были ещё цветочками по сравнению с людьми. Да, люди. Кроули и не думал, что когда-нибудь будет испытывать к ним чувство, очень смахивающее на неприязнь, потому что во все времена считал, что они вполне достойны толики его симпатии, смешанной с отстраненным любопытством. Но всё изменилось, когда Кроули стал общаться с Азирафелем особенно близко, практически переехав к нему в книжный магазин. Внезапно оказалось, что людей в жизни ангела возмутительно, слишком много для того, чтобы демон чувствовал себя спокойным и расслабленным.

Взять, к примеру, посетителей. Это была просто невыносимая категория людей. Почему-то каждый день, если магазин бывал не закрыт, какая-то часть жителей Лондона считала своей обязанностью заглядывать в Сохо и непременно посещать букинистическую лавку мистера Фелла. И, если бы они просто приходили, глазели на книги, и убирались восвояси, Кроули не удостоил бы их даже взгляда. Но среди клиентов магазина попадались особенно въедливые и докучливые типы, которые претендовали на внимание Азирафеля, а Кроули считал, что превратить их всех в жаб было бы наибольшей милостью с его стороны. Потому что они и так постоянно квакали что-то вроде «Добрый день, мистер Фелл», «Как поживаете?», «Какие у вас появились интересные новинки, мистер Фелл?». И, если бы Кроули увидел на лице Азирафеля хотя бы намек на то, что эти люди ему так же неприятны, как и Кроули, то они в его глазах заслужили бы мгновенное помилование. Но нет. Азирафель лучился доброжелательностью, приветливо общался с посетителями на тему погоды, и, конечно, книг, и улыбался, улыбался так, что у Кроули сводило скулы от злой ревности.

Зачем он расточает этим случайным людям свои улыбки? Почему он практически даром раздает благословения этим никчемным прохожим, чем они заслужили счастье смотреть в эти сияющие глаза? Они ведь даже ничего не покупают в магазине, всего лишь стоят, разговаривают с ангелом, потом глупо моргают и просто уходят…

Ох… вот в чём дело.

Последняя клиентка вышла, звякнув колокольчиком над дверью, а Кроули уже прильнул к Азирафелю, обнимая его за талию, потираясь щекой о щёку, срывая мимолетный поцелуй.

— Я проголодался, ангел, — проговорил Кроули.

Азирафель засиял:

— Какое совпадение, мой дорогой! Я тоже не прочь что-нибудь закинуть в рот.

Кроули сглотнул и зашептал прямо в ухо:

— Но я совсем не обед имел в виду.

Азирафель лукаво заглянул ему в глаза:

— Но и я тоже, Кроули.

…Хотя кроме клиентов, которых Кроули кое-как терпел, Азирафеля окружало такое количество людей, что Кроули просто готов был биться головой о стенку. Он никак не мог понять, почему ангел так тепло относится, например, к кассирше в супермаркете, непременно интересуясь её здоровьем, а также здоровьем её многочисленного потомства (он еще и помнил по именам всех её детей!). Или что заставляет Азирафеля так искренне благодарить уборщика, сметающего сухие листья и бумажки с порога его магазина, человек ведь просто выполняет свою работу, не так ли?

Или для чего нужно так ласково улыбаться официанту в «Ритц», вся задача которого заключалась в том, чтобы подлить Азирафелю вина в опустевший бокал? Кроули ревниво следил за всеми действиями официанта, и если бы тот пролил хотя бы капельку на светлые брюки ангела, Кроули испепелил бы его на месте. Официант оказался на редкость расторопным. Что ж, иди с миром, смертный, тебе сегодня повезло.

Казалось, Азирафель готов был изливать свои улыбки и адресовать ясные взгляды любому встречному. И если на случайных прохожих Кроули не слишком сердился, лишь провожал настороженным взглядом, то была категория людей, от которых он впадал в настоящее неконтролируемое бешенство. Хорошо, допустим, держать себя в руках Кроули удавалось. Но в глазах его явно читалось острое желание убивать, на счастье окружающих, отлично замаскированное темными линзами очков.

Так было, например, на последней выставке. О, Азирафель с удовольствием посещал театры, концерты, галереи. Иногда даже музеи, чтобы повздыхать над милыми его сердцу безделушками, вышедшими из употребления столетия назад.

Приобщиться к культурной жизни человечества Азирафель любил искренне и горячо. И иногда приглашал Кроули составить ему компанию. И очень удивлялся тому факту, что демон никогда не отказывался, а иногда приходил и вовсе без приглашения.

В тот день Азирафель выбрал выставку современного искусства. «Чтобы порадовать тебя, дорогой», — объяснил он. С чего ангел взял, что Кроули интересуется современным искусством, было неясно. Но кто он такой, чтобы разубеждать своего ангельского возлюбленного? Было сказано «порадовать», Кроули будет радоваться, потому что искренне не хочет расстраивать ангела. А Азирафель, похоже, был очень воодушевлен их совместной вылазкой, он даже принарядился — повязал стильный (в клетку) шейный платок вместо привычного галстука-бабочки.

В галерее было оживленно. Азирафель, поминутно всплескивая руками, останавливался у каждой картины, подолгу рассматривал инсталляции, и вполголоса проводил для Кроули личную экскурсию.

Надо сказать, что Кроули невольно втянулся. Он вдруг понял, что перестал, пряча зевки в кулак, поглядывать по сторонам в поисках выхода из экспозиции, а сам с увлечением стал рассматривать выставочные экспонаты. Особенное его внимание привлекла картина, изображающая нечто, наводящее воспоминание на символ инь-янь, но очень модернистски размазанный в пространстве и даже, кажется, немного во времени. В любом случае, Кроули так засмотрелся на переплетение белых и черных мазков, что потерял из вида Азирафеля.

Отойдя от картины, он лениво прогулялся вдоль экспонатов, надеясь поймать ангела по пути, и, в самом деле, увидел его в последнем зале выставки. Азирафель стоял в небольшой толпе, собравшейся вокруг женщины средних лет. У неё была короткая стрижка и довольно экстравагантный наряд. Женщина непринужденно общалась с посетителями выставки, кивала с улыбкой, раздавала автографы. Кроули догадался, что он видит перед собой авторессу всех представленных на выставке объектов. Он встал неподалеку, сложив руки на груди, и наблюдая за ангелом.

Азирафель со своей обычной лучезарной улыбкой (от которой у Кроули мгновенно щемило сердце, если она была направлена не на него), подошел к художнице. Он горячо пожал ей руку и принялся с жаром и восхищением выражать свой восторг от посещения выставки. Художница, одинаково вежливая со всеми, вдруг немного смутилась от такого напора, на щеках её заалел румянец. Обычная реакция людей на включившего эмпатию на всю катушку ангела. Она польщенно улыбнулась, благодарно похлопала Азирафеля по руке. Он что-то ответил, она рассмеялась, и вернула реплику, от которой расхохотался уже Азирафель.

Кроули скрипел зубами и сжимал руки в кулаки. Это просто вежливый разговор, убеждал он себя. Азирафель одинаково дружелюбен со всеми. Это не значит, что эту художницу уже следует заносить в соперницы…

Не значит, но очень хочется.

Было глупо думать так, но Кроули уже прыгнул в это болото, поэтому махнул рукой и начал погружаться в самые чёрные мысли с головой. Ну каким образом дружеское общение Азирафеля с этой женщиной могло угрожать Кроули? Разве они стояли с ней под первым в мире дождем на стене Эдемского сада? Разве знали друг друга шесть тысяч лет, изучили до последней черточки? Азирафель встретил эту женщину впервые в жизни не более пятнадцати минут назад, Кроули готов был поклясться, что ангел не знал ее раньше. Так почему он каждый раз заново попадает в эту мучительную мясорубку, перемалывающую его раз за разом в сомнениях, достоин ли он любви ангела? Прав ли он в том, что Азирафель вообще любит его? И что если вдруг в один из дней он предпочтет выбрать человека — такого, например, или любого другого, с их свободой воли, так влекущей к себе ангела, с их вечным балансированием между добром и злом, с их короткой, но такой яркой жизнью, заставляющей их меняться ежеминутно, и в этих постоянных изменениях видеть смысл своего существования.

Ещё никогда Кроули не чувствовал себя таким разъяренным и таким несчастным одновременно.

Но не успел он даже подумать, как ему отреагировать, а Азирафель уже закончил разговор с художницей. Она отвернулась побеседовать со следующим посетителем. И только Кроули хотел подойти ближе, как Азирафель вдруг снова отвлекся на беседу с другим человеком. На этот раз это был мужчина, и, по мнению Кроули, слишком сально смотревший на его ангела. Да вот за этот откровенно оценивающий взгляд он заслуживает вечной пытки в Аду! Кроули весь подобрался, и понял, что ещё минута, и он глухо зарычит, а то и вцепится этому человеку в горло.

Между тем мужчина и не подозревал о нависшей над ним опасности. Он откровенно флиртовал с Азирафелем, как и прочие, клюнув на сияющие глаза и кажущуюся беспечной улыбку.

— Я впервые вижу вас здесь, а ведь я завсегдатай на презентациях в Тейт Модерн.

Азирафель поиграл бровями. (Кроули застонал про себя).

— Это неудивительно, — с улыбкой отвечал Азирафель, — обычно я предпочитаю классическое искусство современному, но сегодня выбрал эту выставку, чтобы показать моему…

Его собеседник, похоже, не прислушивался. Зато он придвинулся ближе. Палец его как бы невзначай коснулся пуговицы на пиджаке Азирафеля.

— Признаться, я поражен, — проговорил мужчина, понижая голос до отвратительной — с точки зрения Кроули — интимности. Его палец, немного задержавшись на верхней пуговице, скользнул ко второй. — Я никогда не встречал ни у кого такого взгляда, как у вас.

Азирафель польщенно улыбнулся, принимая комплимент.

— Вы похожи на ангела, — продолжал сыпать откровенными банальностями незнакомец. — Признайтесь, это было больно — падать на Землю?

Кроули чуть не взвыл. Какое унижение — стоять и наблюдать за тем, как какой-то бездарный неудачник пытается снять его ангела, даже не удосужившись придумать оригинального и достойного способа!

Азирафель мягко накрыл ладонью руку мужчины:

— Вообще-то, строго говоря… — начал он.

Но его снова перебили.

— Я сам — художник. И вижу в вас идеальную модель. — В руке незнакомца возникла визитная карточка. — Приглашаю вас в свою мастерскую.

Он доверительно склонил голову, оказавшись непозволительно близко к лицу Азирафеля.

— Я бы написал с вас образ херувима для моей новой картины…

— О, — вежливо улыбнулся Азирафель, и машинально потянулся к визитке.

Этого Кроули вынести уже не смог.

— Ангел! — окликнул он. И не его вина, что голос его прозвучал больше угрожающе, чем нежно.

Они оба — и Азирафель, и настойчивый художник — оглянулись. Только мужчина нахмурился, а Азирафель, напротив, расцвел сияющей улыбкой:

— Кроули!

В два шага Кроули преодолел разделяющее их расстояние и порывисто сгреб ангела в объятия, одновременно крепко прижимаясь к его губам.

Азирафель даже задохнулся от неожиданного поцелуя, потому что Кроули, который провел последние полчаса своей жизни, сгорая от ревности, долго не раздумывая, сразу стал целовать его взасос, грубо и жадно.

Наконец, Азирафель положил обе ладони на грудь Кроули и легонько оттолкнул от себя. Его губы стали после поцелуя восхитительно яркими и блестящими, но глаза смотрели сердито:

— Кроули, — одернул его Азирафель. — Ради Бога, объясни, что это было?

Кроули оглянулся. Толпа почти рассеялась, да и незадачливого художника нигде не было видно. Кроули мысленно показал тихо улизнувшему пикаперу средний палец, а затем виновато повернулся к Азирафелю.

— Ангел, прости. Я был неправ.

Но улыбка Кроули выглядела скорее довольной, чем виноватой.

— Кроули, — почти прошипел Азирафель, из чего можно было сделать вывод, что ангел не на шутку рассержен. — Мы ведь обсуждали с тобой, и не раз, что я не терплю таких выходок, тем более, в людном месте!

Кроули моргнул. Теперь он, пожалуй, и сам понял, что немного переборщил. Но у него было отличное оправдание:

— Этот тип клеился к тебе, Азирафель, — немного сконфуженно объяснил Кроули.

Азирафель вскинул руки и воскликнул шепотом:

— И ты, в самом деле, думал, что я этого не замечал?

Кроули опустил голову.

— Нет, ты правда считал, что я не справлюсь с каким-то озабоченным человеком? И поэтому устроил этот спектакль с показательным поцелуем?

Голос Азирафеля звучал теперь сухо и почти без выражения. Кроули на мгновение зажмурился. Лучше бы ангел продолжал сердито ему выговаривать. Такой тон не просто пугал, он пробуждал в Кроули его извечную неуверенность, поднимал со дна сразу все его стародавние опасения в том, что Азирафель не будет рядом с ним вечно, что в один ужасный день он уйдёт, оставив его навсегда.

— Я всё испортил… — выдавил Кроули в ужасе.

Азирафель закатил глаза.

— Мой дорогой, — начал он, и Кроули с надеждой поднял голову. Брови Азирафеля всё ещё хмурились, в его глазах горело гневное пламя. — Твоя ревность сведёт меня с ума.

Кроули раскрыл рот от удивления. Он никогда не признавался Азирафелю в этом постыдном чувстве. Возможно, стоило бы сделать это раньше. До того, как Азирафель понял всё сам.

Азирафель тем временем продолжал, и голос его всё крепчал, теперь в нём слышался металл:

— Мало того, что твоя ревность беспочвенна, она обижает меня пустыми подозрениями. Мне кажется, я не заслужил такого обращения, Кроули.

Не зная, что ответить, Кроули мотнул головой. Ему казалось, что перед его ногами развернулась бездонная пропасть. Какой позор. Азирафель знает, что Кроули его ревнует. Азирафель рассержен. Возможно, он чувствует отвращение? Может, уже ненавидит его? О, как мучительно было даже просто думать об этом.

— Но это долгий разговор. И мы продолжим его не здесь.

Азирафель мягко подхватил под руку Кроули и направился с ним к выходу.

— Отвези нас домой, дорогой.

Всю дорогу от галереи до Сохо они оба молчали. Кроули вцепился в руль до побелевших костяшек пальцев. Это не первая ссора в их долгой жизни, конечно, но после того, как они… стали близки, после неудавшегося Апокалипсиса, между ними ещё не возникало таких напряженных ситуаций. Были мелкие стычки и временные недоразумения, но они решались быстро и безболезненно для обоих. Ссора такого масштаба была первой. И Кроули не мог выйти из этой ситуации привычным способом: сбежать, затаиться, не показываться ангелу на глаза несколько десятилетий, пока повод для разногласий сам не изживет себя. Этот способ, откровенно говоря, был ему сейчас глубоко противен. Но и просто поговорить с Азирафелем никак не удавалось. На все попытки Кроули начать разговор, ангел отвечал с отстраненной улыбкой: «Поговорим дома, мой дорогой». Так что, когда они добрались, наконец, до книжного магазина, Кроули был основательно взвинчен и пребывал почти что на грани истерики.

Азирафель, в отличие от него, выглядел спокойным. Хотя выражение его глаз Кроули не нравилось, и, скорее, пугало. Демон готов был откусить свой язык, если в них не плескался едва сдерживаемый гнев.

Азирафель неторопливо поднялся на второй этаж, жестом поманив Кроули за собой. Наблюдать за тем, как непривычно ведет себя обычно не склонный к излишнему драматизму ангел, было, в самом деле, жутковато. Кроули уже не знал, чего ожидать от Азирафеля, сейчас он казался совершенно непредсказуемым.

Но, если бы он хотел расстаться, то сказал бы об этом сразу, так? Ведь для этого достаточно нескольких слов, и их можно было выплеснуть ему в лицо ещё в галерее. Не для этого же Азирафель тащил его домой? Или Кроули плохо знал своего ангела…

Когда Азирафель прошел в спальню, Кроули почти расслабился, и даже позволил себе перевести дух.

Ах, вот что он задумал! Что ж, немного горячего примирительного секса после ссоры никогда не помешает. Рассерженный ангел в постели будет великолепен! От предвкушения у Кроули даже слегка задрожали руки. О, как он любил властного Азирафеля во время их занятий сексом! Он, в принципе, любил его в любом виде, но при одной только мысли о том, как жестко ангел может поиметь провинившегося Кроули в своем стремлении наказать, у него начали слабеть колени.

Азирафель тем временем повернулся лицом к Кроули и удостоил его долгим взглядом. Под этим взглядом Кроули готов был уже упасть на колени и молить простить его, а также поскорее заняться сексом… потому что на смену волнению и переживаниям пришло возбуждение, и довольно сильное.

Но Азирафель покачал головой, и порыв Кроули сам собой угас. Они даже не дошли до кровати, и, похоже, ангел был совсем не настроен заниматься любовью. Кроули снова ощутил поднимающуюся внутри волну паники. Азирафель остановился у двери, лишь прикрыв её.

— Кроули, — начал он, и при звуке своего имени Кроули встрепенулся. — Нам нужно серьезно поговорить.

— Да, Азирафель, — с готовностью ответил Кроули, снимая темные очки и пряча их в карман. — Я хочу принести извинения…

Но Азирафель поднял руку, прерывая его.

— Ты ревнуешь, Кроули, — сказал Азирафель, и голос его прозвучал необычайно мягко. Кроули сразу сник.

— Не думай, что я не замечал. Я видел с самого начала. Я старался окружить тебя вниманием и заботой, чтобы мысли о ревности покинули тебя.

— Ты окружал вниманием любого, кто оказывался поблизости, — с горечью проговорил Кроули.

Азирафель помолчал, потом начал снова.

— Я говорил тебе, что люблю, каждый день, Кроули. Люблю тебя, и никого кроме. Ответь, я говорил это?

Кроули кивнул.

— Да. Но ещё ты говорил, что ощущаешь любовь к каждому живому существу на свете…

Азирафель сжал кулаки, но продолжил негромко:

— Разве я давал повод усомниться в себе за то время, что мы вместе? Хоть намеком, хоть жестом, давал понять, что не нуждаюсь в тебе?

Кроули взглянул в лицо Азирафеля, на его сжатые в ниточку губы, на проступившие от еле сдерживаемого гнева красные пятна на щеках. Ангел не знает, наверное, как он красив в эту минуту… У Кроули даже на миг перехватило дыхание. Как больно было бы потерять его доверие из-за глупой ревности…

— Нет… Да! Азирафель! Я не могу перестать думать об этом! — протянул к нему руки Кроули. — Это сильнее меня. Всякий раз при взгляде на тебя, я спрашиваю себя, не будет ли сегодняшний день последним, когда ангел дарит свою любовь недостойному этого дара демону… Каждый раз, я замираю от счастья, когда мы встречаем новое утро вместе, и каждый раз, когда я смотрю на тебя…

— Так. Достаточно, — твердо произнес Азирафель. — Я уже понял, что словами тебя не убедить. Ты слишком много смотришь и думаешь, Кроули. Когда твои глаза открыты, ты слишком полагаешься на них.

И Азирафель, глядя прямо в глаза Кроули, начал медленно развязывать свой щегольской шейный платок. Он зажал в руке один конец, провел пальцами по всей длине платка, разглаживая его. Кроули следил за этими жестами, словно загипнотизированный.

— А теперь закрой глаза, Кроули, — тихо произнес Азирафель. И что-то в интонации его голоса подсказывало, что сейчас с ангелом лучше не спорить.

Кроули выдохнул и прикрыл веки. На его глаза опустилась мягкая ткань, и Кроули ощутил, как на затылке его завязывается тугой узел.

Выключение одного из органов чувств моментально сказалось на восприятии оставшихся. Его обволокла темнота, но вся она была до такой степени полна запахами, звуками и тактильными ощущениями, что Кроули почти видел с закрытыми глазами всё, что происходило вокруг него. Восприятие обострилось, сделав сигналы от органов чувств особенно четкими.

Во-первых, запахи. Крылья носа Кроули затрепетали, он с наслаждением втянул воздух, упиваясь близким и ставшим особенно острым запахом ангела, которым был буквально пропитан его шейный платок, ныне служивший повязкой на глазах. Кроме того, запах Азирафеля витал в комнате, концентрируясь плотным облаком в районе его правого плеча. Именно там, чуть за спиной Кроули стоял сейчас Азирафель. Кроули повел головой, впитывая волнующий аромат, от которого у демона просто сносило крышу. Он готов был дышать Азирафелем вечно, этим запахом было невозможно насытиться…

Кроме яркого запаха ангела, Кроули явственно чувствовал и тепло, исходящее от его тела, даже без прикосновений к нему. Мягкие теплые волны согревали спину Кроули, посылая вдоль позвоночника толпы мурашек. Неожиданный прилив тепла вдруг коснулся щеки, словно из-за листвы деревьев на неё упал солнечный луч. Азирафель поднес ладонь к его лицу — догадался Кроули.

И тут в действие вступило осязание. Он почувствовал, как теплые пальцы коснулись его кожи почти невесомым жестом, но Кроули всё равно дёрнулся, подаваясь им навстречу. Но не успел, ладонь уже исчезла, мазнув кончиками пальцев по щеке.

Кроули завертел головой, прислушиваясь ко всем органам чувств сразу. Обоняние говорило ему, что Азирафель всё ещё в комнате. Тепла поблизости он не ощущал, но у него оставался ещё слух. Слева от Кроули послышался лёгкий шорох ткани, скрип кожаных ботинок, звук ровного глубокого дыхания… Кроули повернулся на звук и услышал улыбку в словах Азирафеля:

— У тебя великолепный слух, мой дорогой, — похвалил он.

Тембр голоса Азирафеля был низким и бархатным. Кроули захотелось поежиться от звука этого голоса, он пробирал просто до самой глубины души.

— Азирафель… — хрипло произнес Кроули. — Что ты делаешь? Зачем…

— Тише, мой милый.

К губам Кроули прижался палец, заставляя умолкнуть. Кроули намеревался поймать его губами или хотя бы поцеловать, но снова не успел, палец уже исчез.

— Говорить пока буду я, Кроули, — голос Азирафеля звучал совсем близко от правого уха Кроули, и демон дёрнул шеей. — А ты внимательно слушай. Твои глаза тебе лгут. Ты веришь им, потому что хочешь быть обманутым. Жаждешь доказать себе в очередной раз свою никчемность. Но ты ошибаешься, ты не никчемный, Кроули, ты — уникальный. Но мне никогда не переубедить тебя, пока глаза твои открыты. Поэтому я хочу, чтобы зрение не отвлекало тебя. Ты почувствуешь кожей, как я тебя люблю…

Кроули протянул обе руки, желая прикоснуться к Азирафелю. Его слова ранили его, и в то же время заливали в открытые раны целительный бальзам. Хотя слышать его голос, ощущать его присутствие рядом без возможности обнять, прижаться к нему всем телом, обменяться поцелуем — становилось всё мучительнее. Это очень выбивало из колеи. Кроули почувствовал нарастающее волнение. Он хотел ощутить под своими руками тепло кожи ангела, ему начало казаться, что Азирафель ускользает… ещё немного, и он поверит в его исчезновение. Кроули просто необходимо было немедленно удостовериться в реальности присутствия ангела рядом с ним.

Он сделал шаг по направлению к звуку голоса. И услышал, как Азирафель укоризненно цокает языком. Наверняка он при этом ещё и качал головой. Кроули безумно захотелось снять повязку и взглянуть на Азирафеля. И тут он услышал шорох катящихся колес по паркетному полу. Через мгновение сзади его под колени толкнуло что-то упругое, и одновременно он ощутил, как руки Азирафеля надавили ему на плечи.

Кроули от неожиданности чуть не упал, и понял, что оказался сидящим на стуле. Быстрая инспекция всеми органами чувств показала, что от стула исходил яркий запах Азирафеля (но что в книжном магазине не пахло ангелом?), сидение его было мягким и на ощупь кожаным, и Кроули догадался, что это офисное кресло Азирафеля, на котором он обычно работал за компьютером. Кроули поднял лицо, пытаясь определить, в какой стороне находится Азирафель.

И услышал его голос совсем рядом со своим ухом:

— Твои руки всегда торопятся, любовь моя.

От звука этого голоса у Кроули сначала мороз прошел по коже, а потом его немедленно бросило в жар.

— Ты торопишься укрыться в объятиях, чтобы спрятать в них свою боль. Я хочу, чтобы руки тоже не отвлекали тебя, пока мы будем говорить.

И в ту же минуту Кроули почувствовал, как вокруг его запястий обвиваются мягкие, но достаточно крепкие путы, накрепко привязывая его руки к подлокотникам стула. У Кроули мгновенно пересохло в горле, он с трудом смог сглотнуть липкий ком ужаса, смешанного с восхищением и… вожделением. Он понял, что дышит часто и прерывисто, уже не пытаясь угадать, что ещё придумает Азирафель, а просто всецело полагаясь на него, доверяя без оглядки. Кроули уже понял, что самое страшное, чего он так опасался, в этот вечер не произойдет. Азирафель не собирается сегодня его бросать. А, возможно, и в будущем тоже…

Он снова почувствовал прикосновение руки к своей щеке. Пальцы Азирафеля гладили его скулы, очерчивали линию подбородка. Ему хотелось ластиться к этим пальцам, прижиматься, вплавлять их в свою кожу…

До его ушей донесся шепот:

— Ощущаешь ли ты сейчас себя единственным во всем мире, на кого хотят смотреть мои глаза, Кроули? Чувствуешь ли ты это? Отвечай.

— Да, — выдохнул Кроули, не в силах лгать и сопротивляться.

Он услышал, как Азирафель приблизился к нему, обдавая жгучим теплом и волнами своего неповторимого аромата. А потом его рот накрыли губы Азирафеля, и Кроули чуть не задохнулся от облегчения. Он ждал этого поцелуя уже давно, сгорая от желания. Но Азирафель целовал его очень нежно, едва касаясь, осторожно держа в пальцах его лицо. От этой нежности всё внутри Кроули рыдало и выворачивалось наизнанку. «Он любит меня», — стучало у него в мозгу, — «он любит меня».

— Чувствуешь ли ты, как я люблю тебя? Одного тебя, Кроули?

— Да, Азирафель, да! — чуть не плача, простонал Кроули. Он изо всех сил вцепился пальцами в подлокотники стула, чтобы не сорваться во всхлипывания. Он вытягивал шею, стараясь снова добраться до Азирафеля, вернуть его теплые губы, раствориться в его поцелуе. Но ангел уже отстранился от него, всё ещё удерживая в ладонях его голову. Он продолжал говорить твёрдо и настойчиво:

— Услышь в моем голосе правду. Мне не нужен никто, кроме тебя… Ты меня слышишь, Кроули?

Кроули отчаянно закивал головой. Азирафель отпустил его лицо, и поднялся, его движение сопровождалось лёгким колебанием воздуха и шорохом одежды. Теперь его голос доносился сверху, и Кроули, ослепленному, как в буквальном, так и переносном смысле, мерещилось, что он слышит громовой глас божий:

— Ответь мне, остались ли у тебя ещё поводы для ревности?!

— Нет! — с горячечной искренностью выкрикнул Кроули. И не выдержал. Слёзы побежали по его щекам, впитываясь в повязанный платок. Но Азирафель всё-таки заметил, как затряслись плечи Кроули и понял, что он плачет, по его дыханию и всхлипам. И тогда Кроули услышал тихий щелчок пальцами, и мир словно вывернулся из-под него. Мгновение назад он сидел, привязанный к стулу, а сейчас ощутил себя лежащим на кровати. Повязка по-прежнему держалась на его глазах, но руки его были свободны. Кроули тотчас принялся шарить вокруг, пытаясь дотянуться до Азирафеля. Ангел заговорил, и теперь его голос звучал виновато.

— Прости, мой дорогой. Я не хотел доводить тебя до слёз. Я увлекся. Извини.

Кроули, наконец, понял, в какой стороне сидит Азирафель, сам сел на кровати и безошибочно заключил его в объятия. Он сжал его крепко, до хруста.

Азирафель вздохнул и потянулся к повязке на глазах Кроули.

— Я сейчас её сниму.

Кроули мотнул головой.

— Нет.

— Что? — Азирафель явно был удивлен.

— Не снимай, — повторил просьбу Кроули.

— Но почему? Разве между нами ещё осталось недопонимание?..

Кроули мотнул головой.

— Нет! Но мы всё равно ещё не закончили! — воскликнул он торопливо.

— Вот как?

— Да! Мне кажется, я всё ещё испытываю ревность… Да, страшные муки ревности! К твоим книгам! Ты любишь их сильнее, чем меня, Азирафель!

Кроули старался вложить как можно больше пафоса в свои слова, и был вознагражден за своё актёрство смешком Азирафеля.

— Ах… Ну, если смотреть с этой стороны… — протянул Азирафель. — Так чего же ты хочешь, Кроули? — поинтересовался он с улыбкой в голосе.

Кроули прильнул губами к уху ангела:

— Свяжи меня снова, Азирафель. А потом займись со мной сексом… И тогда я окончательно пойму, что твои книги мне не соперники.

Он почувствовал, как сильно вздрогнул Азирафель при этих словах. Как он глубоко вздохнул, а потом судорожно выдохнул. Как напрягся всем телом в его руках. Похоже, мысль о связанном Кроули в его постели раззадорила ангела. Кроули широко усмехнулся. Это ли не счастье?

А потом почувствовал, как его опрокинули на спину. Запястья его снова окрутили те же мягкие на ощупь путы, а руки немедленно вздернулись к изголовью кровати. Кроули легонько пошевелил руками, проверяя, но ангел, похоже, зафиксировал их надёжно.

Снова звук щелчка пальцами, и одежда Кроули мгновенно испарилась. По его телу пробежала дрожь, и Кроули не смог удержаться от легкого стона. Он представил, как может выглядеть сейчас в глазах ангела: связанный по рукам, с закрытыми повязкой глазами, распростертый на кровати и совершенно обнаженный. Доступный, открытый, предлагающий, абсолютно доверяющий… Он и без того уже был достаточно возбужден, но от мысли, что сейчас может чувствовать Азирафель при взгляде на него, Кроули застонал громче, выгнувшись в спине. Он не мог видеть Азирафеля, но чувствовал его присутствие. К его бедру прижалось чужое бедро, и Кроули понял, что Азирафель всё ещё одет…

Он закусил губу. В комнате, должно быть, стало очень жарко. Кроули знал, что дома у Азирафеля всегда комфортная температура (для поддержания сохранности книг), но чем-то ведь должна быть вызвана эта испарина на лбу? И как объяснить тот жар, которым вдруг запылало всё его тело с головы до ног. Неужели только одна мысль о том, что Азирафель всё ещё полностью одет, в то время как Кроули… О, от этой мысли было немудрено расплавиться и стечь к ногам ангела покорной лужицей.

Но почему же Азирафель медлит? Кроули жаждал его прикосновений. Прохладный воздух струился вдоль разгоряченного тела, заставлял покрываться его гусиной кожей. Мышцы ломило, он каждой клеточкой своего тела напряженно ждал, он в любую секунду готов был почувствовать на себе руки Азирафеля, его губы, но они не торопились касаться его.

Ожидание было изматывающим, и одновременно сладостным. Азирафель был рядом, Кроули слышал его дыхание. Оно было отнюдь не спокойным и совершенно точно не расслабленным. Азирафель возбужден? Он любуется им?

Кроули нетерпеливо заерзал спиной на кровати, и вдруг почувствовал, как прохладная ладонь легла ему на грудь. Он не смог сдержаться и сильно вздрогнул всем телом. Он снова был готов разрыдаться, но теперь уже от счастья, что Азирафель, наконец, трогает его.

— Тише, мой родной, не волнуйся… — услышал Кроули нежный шёпот прямо над собой. Он почувствовал, как сменился центр тяжести на матрасе, и понял, что Азирафель переместился ближе. Похоже, он склонился над Кроули, потому что ткань одежды Азирафеля нет-нет, но касалась обнажённой кожи то на груди, то на животе, то на бедре Кроули. О, если бы он был ещё немного ближе! Кроули отчаянно выгнул бёдра, стремясь прижаться к Азирафелю пахом, не достал до него, и рухнул обратно с разочарованным стоном.

Но рука Азирафеля всё ещё лежала у него на груди, нежно поглаживала кожу, и Кроули изо всех сил старался умерить сердцебиение, чтобы ладонь ангела не подрагивала от сильных толчков изнутри грудной клетки. Обостренным из-за завязанных глаз осязанием Кроули воспринимал эту нежную ласку как страстную и бурную прелюдию.

Он откинул голову, тихо застонав, и тут же почувствовал, как губы Азирафеля прижались к его шее. Руки ангела гладили по груди, а сам он целовал кожу вокруг кадыка, ходившего ходуном из-за волнения Кроули. Губы Азирафеля ласкали чувствительную кожу на горле, крепко прижимаясь к бившемуся под ней пульсу. А потом влажный язык обжигающим движением прошелся по всей шее сверху донизу, и Кроули чуть не растёкся от блаженства.

— Азирафель… — выдохнул он.

— Да, любовь моя? — услышал он голос ангела, в то время как губы Азирафеля уже целовали его ключицы и спускались всё ниже.

— Нет, ничего… — справился с собой Кроули. — Только не останавливайся…

— Даже не надейся, — с усмешкой произнес Азирафель, и Кроули зашипел, потому что ощутил, как зубы ангела несильно, но очень чувственно прихватили его сосок.

О, это было мучительно. Ласки Азирафеля были такими неторопливыми, такими нежными. Кроули дрожал от нетерпения. Он дергал руками, забывая, что они связаны, порывался с жаром обнять Азирафеля. Он умирал от нестерпимого желания почувствовать на себе тяжесть тела ангела, ощутить, как сильные руки сжимают его бедра, как мощные толчки вдавливают его в матрас… Но вместе с тем Кроули таял от наслаждения под неспешными ласками. Какое блаженство было отдаться полностью во власть рук Азирафеля, понимать, что именно ангел контролирует ситуацию, что сейчас он — режиссер этого спектакля, и Кроули не актёр даже, а просто часть реквизита…

И он мечтал, чтобы Азирафель, не медля ни минуты, взял его сейчас же и оттрахал так жестко, чтобы Кроули взахлеб кричал и рыдал под ним. Но одновременно он желал, чтобы эта сладкая пытка никогда не кончалась, и пальцы Азирафеля всё так же кружили бы по вздрагивающему от желания телу, и губы легко касались его везде…

О, эта вечная изматывающая двойственность! Кроули было невдомек, что именно это и роднило его с милыми сердцу Азирафеля людьми, и, если бы он задумался, то, наверняка, многие терзающие его вопросы отпали бы сами собой.

Но Кроули некогда было думать. Он вообще не собирался использовать сегодня мозг, потому что Азирафель был стопроцентно прав: беда Кроули в том, что он слишком много думает. Поэтому он полностью отключил голову, решив не рассуждать, не раздумывать, не портить себе удовольствие и не отвлекаться от захватывающе острых ощущений на лишние мысли. И, когда Азирафель продолжил целовать его грудь, по-прежнему нависая, но не касаясь тела Кроули, он на одних только рефлексах потянулся и закинул свои ноги на талию ангела. И Азирафель попался в его цепкую ловушку! Кроули сильным движением бедер притянул его к себе, и чуть не умер от наслаждения, когда тело Азирафеля всё-таки упало на него сверху, придавливая его к постели.

Не в состоянии обнять его руками, Кроули прижался к Азирафелю ногами, животом, грудью, он потирался об него головой, моля, прося, требуя от ангела активных действий. И Азирафель сдался под его напором. Кроули услышал шорох ткани и свист расстегиваемой молнии. Он задрожал всем телом, закусив губу, чтобы не заскулить от нетерпения. И когда Азирафель, наконец, вошел в него одним резким движением, Кроули чуть не увидел звезды в темноте перед завязанными глазами.

Его ангел хорошо изучил Кроули. Он делал сейчас именно то, о чём так жадно мечтал его любовник, извиваясь под неторопливыми ласками Азирафеля. Кроули хотел почувствовать Азирафеля грубым, он был с ним груб. Он сильно хватал его пальцами, до синяков мял его зад, бесцеремонно закидывал его ноги к себе на плечи, открывая себе лучший доступ. Кроули жаждал жесткого секса, и Азирафель был жестким, резким, внезапным. Он буквально вколачивался в тело стонущего под ним любовника, он брал его без подготовки, с силой вжимал его, раскладывал, как куклу по сбившимся простыням. А потом отвязал руки от изголовья и перевернул Кроули на живот.

Азирафель снова соединил его запястья, теперь уже за спиной, и уцепившись одной рукой за крепкие путы, другую держал на его бедро, контролируя свои движения, погружаясь в податливое тело до упора, практически натягивая его на себя. Кроули уже не стонал, он кричал, задыхаясь, и хватая зубами уголок подушки. А когда Азирафель, не останавливая своих резких толчков, просунул руку между его животом и горячей, мокрой от пота простыней, чтобы приласкать его, Кроули хватило нескольких движений, и он, с силой выгибаясь под телом Азирафеля, кончил ему прямо в кулак.

Азирафель тоже не заставил себя долго ждать. Через пару фрикций оргазм сотряс и его тело, и он со вздохом, опустился всем телом на Кроули, целуя его между лопаток. Одновременно с поцелуем Кроули почувствовал, как развязываются верёвки на его запястьях, и ослабевает узел от повязанного на затылке шейного платка.

Азирафель перекатился на бок, и встретился взглядом с Кроули. Лицо Кроули, влажное от пота и пролитых слёз, было одновременно и потрясенным, и упоенным, и Азирафель улыбнулся ему.

— Ты был безумно горяч, любовь моя, — признался Азирафель.

Кроули вместо ответа жадно обвил наконец освободившимися руками тело своего возлюбленного. Азирафель всё ещё был одетым, лишь брюки его были приспущены. Руки Кроули шарили по его спине, а губы осыпали поцелуями лицо, потому что ни на какие слова Кроули сейчас был неспособен, а другого способа выразить благодарность Азирафелю он не знал. Азирафель обнял его, крепко прижимая к себе, успокаивая.

— Мне тоже очень понравилось, Кроули. Надеюсь, я не сделал тебе больно? — с ноткой беспокойства спросил Азирафель.

Кроули мотнул головой, зарываясь лицом в шею Азирафеля.

— Это хорошо, — выдохнул ангел. — Я ловил себя на мысли, что слишком увлекся, но остановиться было смерти подобно… Ты, в самом деле, был прекрасен, Кроули.

— Азирафель, — пробормотал Кроули, наконец, не поднимая лица, — прекрати. Это очень смущает.

Азирафель хохотнул:

— Не больше, чем собственнические поцелуи в толпе людей, — заметил он, беззлобно поддевая Кроули.

Кроули застонал.

— Ох, ангел… Прости меня.

Он приподнялся, опираясь на локоть, заглянул в лицо Азирафелю.

— Обещаю, что не стану больше ревновать тебя…

— Никогда? — уточнил Азирафель, широко улыбаясь.

Кроули отвел взгляд:

— Возможно…

И тут же издал удивленное восклицание, заметив то, чем были недавно связаны его руки. Рядом с ним на кровати лежали длинные лоскуты ткани. Вот почему эти путы казались Кроули такими мягкими!

— Господи… — простонал Кроули, разглядев эти лоскуты внимательно. — Азирафель! Где ты этого набрался? Верёвки в шотландскую клетку? Ты меня убиваешь…

Кроули откинулся на подушку, закатив глаза.

— Клетка — это стильно! — ничуть не обидевшись, ответил Азирафель, нежно целуя Кроули в нос. — К тому же, они великолепно сочетались с платком на глазах, — добавил он. — Жаль, что ты не видел себя со стороны, Кроули…

Но Кроули уже не слышал его. Он спал. И, впервые за прошедшие полгода, он спал совершенно спокойно и расслабленно.

@темы: Кроули/Азирафель, Good omens, Мои тексты

---

Как я провёл лето

I REGRET NOTHING!

@темы: Визуал, Good omens, Сериалы

---

Теннантотерапия: Гамлет

А теперь мне надо собраться с мыслями и написать что-нибудь более вразумительное о Гамлете.
Потому что я, конечно, могу обойтись фразой типа: ааааааа!!!! это очень круто!!!!
Она маловразумительная, зато эмоциональная и как нельзя более точно описывает мои впечатления от просмотра этой постановки.
Дэвид Теннант здесь просто изумителен. Я вообще плохой театральный критик, и сужу предвзято, а в случае с Теннантом так вообще с узкой точки зрения "дрочибельно или нет"
Так вот, "Гамлет" в исполнении Теннанта очень дрочибельный поразительный. Он многогранный, он гибкий (и не в смысле физической пластики тела, хотя, о да, и в этом смысле тоже), он очень разный. Он может быть милым и забавным дурашкой, потом секунда - и он уже полон драматизма, ещё мгновение - и он пылает от ярости и может убить просто взглядом. У меня от него бегали воооот такие мурашки все три часа этой постановки!!!
И если и рекомендовать что-то для тех, кому не хватило Теннанта после Good Omens, то я буду рекомендовать не Доктора, где он слишком тонкий-звонкий и, хотя и красиво страдает, всё же много переигрывает и дурачится, и не Бродчерч, конечно, где слишком много тягучей депрессии и Теннант слишком статичен, чтобы прочувствовать его многогранность. Я бы всем предлагала смотреть Гамлета.
Хотя, если бы я не посмотрела тех фильмов, что абзацем выше, то, может быть, мне не с чем было бы сравнивать. И это хорошо, что я посмотрела и Доктора, и Бродчерч. Но после Гамлета вообще не хочется смотреть ничего, что бы было рангом ниже, а сериальные работы Теннанта, конечно, высоким качеством не сильно отличаются. Обидно за талантище.
Ну, а теперь слайды.

Гамлет в модусе Десятого Доктора.

А нет, показалось...

Самый знаменитый монолог в мире. To be or not to be.
Теннант тут такой... Уууух... Мурашки обеспечены. Он прямо в душу глядит, зараза. Так вжился в роль, что орёшь Станиславским: верю, сцуко, верю!!

Что ты делаешь, Дэвид, не прекращай!

Офелия тоже хороша. (Я её помню по Бродчерч, и вообще, вся коммуналка там в наличии). Другие актеры тоже прекрасны!! Я в восторге от всех! От Полония, и от Клавдия в особенности. Но кадров с ними не делала, потому что у меня Теннантотерапия, в конце концов.

Гамлет и зеркало

Ну да, конечно, нельзя же снимать Теннанта в кино и не связать его. Даже в "Гамлете".

Бедный Йорик

Последняя сцена. Гамлет готовится к поединку с Лаэртом. О боже, эта обреченность в глазах!

А сейчас море слёз!!! Страдающий Теннант! Это же Гамлет, здесь ему положено страдать!

Моё сердце разбито. Посмотрите на это лицо! Это же "I don't wanna go" по-гамлетовски, божечки

Good night, sweet prince

Я не стала забивать пост кадрами, потому что делать скрины хотелось в каждой сцене. Я лучше потом пересмотрю эту пьесу не один раз.

Припасть к шедевру можно ВК: vk.com/page-64483458_46854413
Там же есть и допы с русскими титрами.
Я посмотрела и их тоже. Они прекрасны, как и сама постановка. Надо видеть, как Дэвид вспоминает о монологе Гамлета. У него глаза блестят!! Фак! Он же чуть не плачет, когда говорит об этом

@темы: Визуал, Good omens, Теннантотерапия, Гамлет

---

Теннантотерапия: Гамлет, sorry not sorry (2)

А я снова с Гамлетом. Принц и его друзья.
Нежный Розенкранц:

(Эта грязная тряпочка, которой Гамлет в самом начале завязал порез от меча, и ходит с ней потом всю пьесу, прямо аррр).

Гамлет тискает Розенкранца.

И грубого Гильденстерна тоже.

Я всё-таки их стала различать

@темы: Визуал, Теннантотерапия, Гамлет

---

Теннантотерапия: Гамлет, sorry not sorry

Я никогда не думала, до просмотра Гамлета в исполнении Теннанта, что принц Датский может быть таким секси!
Не то чтобы я смотрела много Гамлетов.
Но теновский это просто ураган какой-то. Выносите меня, выносите меня семеро
Как Розенкранц и Гильденстерн сдержались и не... залюбили своего принца прямо там, на этом сверкающем полу, я до сих пор не понимаю!

И этот диалог тоже должен быть здесь.

Надо слышать, как Розенкранц (или Гильденстерн, боже, я их не различаю!) в этот момент говорит: "Аха!"

Ну как же, не было, кому вы заливаете!

А эта манера обходить кругом собеседника, это чисто теннантовская фишка, или известный театральный прием? (Я не театрал, совсем нет).
Так Кроули в Оменсах делал почти постоянно.

И да, я ещё не досмотрела. Потом запилю большой пост, но тут просто не могла не!

@темы: Визуал, Good omens, Теннантотерапия, Гамлет

---

Фик по Good omens ::: Места для поцелуев

Всё началось с того, что на тумблере выложили серию гифок, в которых Азирафель при разговоре с Кроули каждый раз почти незаметно переводит взгляд на его губы...
Вот они:

Азирафель смотрит на губы Кроули

Tumblr

Я открыла их посмотреть, а дальше всё, как в тумане, и я очнулась, уже дописывая последнюю страницу. В общем, во всём виноват Шин))))


Название: Места для поцелуев
Автор: егоза (lazy_gemini)
Персонажи: Азирафель/Кроули
Рейтинг: NC-17
Размер: Мини, 12 стр
Жанры: романс
Описание: Азирафель на протяжении шести тысяч лет при каждой встрече с Кроули мечтает его поцеловать.

Ссылка на фикбук

Так получилось, что за все долгие годы жизни на Земле они ни разу не поцеловались. За все шесть тысяч лет.
Азирафель часто размышлял, почему? Возможно, Кроули тоже задавался этим вопросом, ангел не был уверен. У них ни разу не выпадало случая поговорить на эту тему.
Да как вообще могла зайти речь о поцелуях, если одна мысль о касании рукой к руке уже вызывала у Азирафеля трепет. Да что там прикосновения! Сами встречи их были запретным плодом, желанным, но тем не менее, осуждаемым обеими сторонами.
Поэтому Азирафель немало удивил самого себя, когда вдруг понял, что уже несколько десятков лет в его голове вертится мысль о поцелуях… И не с кем-нибудь, а именно с Кроули!
Сначала эта мысль его испугала. Она появилась очень рано, вдруг возникла залетной птичкой в ту пору, когда Азирафель обретался в Риме, потрепыхала крылышками после нечаянной встречи с Кроули в таверне, и быстро упорхнула, стоило Азирафелю обратить на неё пристальное внимание.
Тогда он просто отмахнулся от странной фантазии. Но годами позже эта мысль внезапно снова вонзилась ему в мозг, словно заноза в босую пятку, и доставила немало неприятных переживаний. Почему неприятных? Было очень дико и неуместно думать о поцелуях, в тот момент, когда они встретились при дворе короля Ричарда Львиное сердце. На дворе стоял конец XII столетия, и с уст сильных мира сего не сходили речи о Крестовом походе. А это означало для ангела и демона долгое путешествие на Восток в неудобном седле, тяготы и лишения в пути, антисанитарию и отсутствие нормальной еды (и выпивки) очень долгое время. Азирафель впервые запаниковал, и, после очень серьезной и очень секретной встречи с Кроули, они всё-таки скрепили воображаемыми печатями свое Соглашение. И никуда не поехали. В самом деле, это было чертовски правильным решением — да простит его Господь! — остаться в Англии во время Крестового похода! Остаться, чтобы не тратить понапрасну усилия на благие деяния, которые в итоге помножатся на ноль, потому что рядом будет, непременно, обретаться демон, творя уже свои деяния, несомненно, наизлейшие из всех возможных.
Азирафель и Кроули отмечали вступление в силу только что заключенного Соглашения, сидя в одной из лондонских харчевен. Настроение у обоих было приподнятое, а чарки с элем без устали пополнялись. За окном лил дождь, и именно в эту минуту Азирафель подумал, как гениальна была идея Кроули с этим Соглашением. Благодаря ему они сейчас сидели в тепле перед камельком, с сытным ужином и кажущимся бездонным кувшином, а не тащились в сырости и темноте на лошадях по раскисшим дорогам. Азирафель бросил взгляд на демона, развалившегося по ту сторону стола на скамье. Он растянул длинные ноги, облокотившись о стену, и всем своим видом выражал удовлетворение и довольство жизнью — то есть примерно те же чувства, что испытывал сейчас и сам Азирафель. Его темные очки лежали на столе рядом. Азирафель уже почти отвык видеть жёлтые глаза демона не скрывающимися за темными линзами. И поэтому с интересом и даже любопытством рассматривал лицо Кроули. Так получилось, что блуждающий взгляд Азирафеля, насмотревшись на демонически страшные, но вместе с тем (не стал спорить сам с собой ангел) неодолимо влекущие глаза, незаметно переключился ниже, и буквально прикипел к губам Кроули.
Вот тогда-то Азирафель и почувствовал упомянутую выше занозу. Он даже поморщился от внезапно пронзившей его острой мысли. Но нельзя было не признать — эти волнующие губы, изогнувшиеся в усмешке (заметил-таки, как его разглядывает Азирафель?), вызывали в уме ангела только одну ассоциацию: с поцелуями. Должно быть, это приятно — целовать демона? Азирафель пробовал с людьми, поцелуи, в конце концов, были человеческим изобретением. Они приносили удовольствие. Впрочем, еда тоже доставляла приятные ощущения. Но ужинать в компании Кроули Азирафелю было намного милее, чем в обществе любого, даже самого лучшего из смертных. Так, может, и целоваться с ним было бы приятнее? Эта мысль не давала ему покоя, и заставляла взгляд всё время возвращаться к манящим его губам.
Но мыслями всё и закончилось.
Хотя, будет вернее сказать, закончилось в ту встречу. Но были десятки встреч позже. Соглашение работало, ангелу и демону приходилось часто пересекаться, и всякий раз, расставаясь, Азирафель ловил себя на мысли о том, какие все-таки привлекательные у Кроули губы. Интересно, что будет, если он когда-нибудь их… На этом мысль его стопорилась, и он прогонял её из головы.
Но она всё равно с завидным упорством возвращалась к Азирафелю, и игнорировать её с каждым разом становилось всё тяжелее. В елизаветинскую эпоху их встречи стали носить постоянный характер. У них завелась традиция регулярно встречаться (примерно раз в несколько лет), проводить вечер за кувшином-другим подогретого вина (или охлажденного, в зависимости от времени года). Они пересекались в тавернах, в театре «Глобус», в галереях и на рынках. И если теперь при встрече Азирафель мог позволить себе загонять глубже тревожные мысли о том, как неподобающе ангелу заводить приятельские отношения с врагом, то подробнее размышлять о поцелуях с демоном он пока не решался даже наедине с собой. Что не мешало Азирафелю всякий раз при разговоре нет-нет, да и опускать глаза на губы Кроули, наблюдать за их артикуляцией, изучать их прихотливый изгиб, ловить взглядом мелькающий за губами кончик языка, или подмечать влажный блеск зубов демона. И каждый раз ежиться от неловкости, ощущая себя никудышным шпионом, всякий раз страшась быть пойманным на подглядывании, но при этом, затаив дыхание, откровенно наслаждаться острым чувством потаенного удовольствия.
Шли годы. Во Франции разгорелся пожар Великой Революции, а Азирафель, разряженный в пух и прах, угодил в Бастилию.
И если бы не Кроули, так удачно оказавшийся в это же время в Париже, быть бы Азирафелю жестоко отчитанным руководством за нанесенный ущерб казенному телу, несовместимый с жизнедеятельностью.
В благодарность за спасение Азирафель привел Кроули на площадь перед собором Нотр-Дам в весьма приличное заведение, которого ещё не коснулись погромы, и не затронул огонь пожаров. Они неторопливо беседовали, угощаясь превосходными блинчиками, и Кроули не уставал подшучивать над нелепостью ситуации и над любовью Азирафеля к кулинарным изыскам.
— Варвары! — всё не мог успокоиться Азирафель.
— Эти варвары готовят лучшие в мире блинчики, — с улыбкой вставил Кроули, склонив голову к плечу.
— Да! Но взгляни только на это! — горячо воскликнул Азирафель и, забывшись, протянул через стол обе руки. Он хотел просто показать саднящие следы от кандалов, оставшиеся на его запястьях, как доказательство грубости французских революционеров. Но то ли стол оказался слишком маленьким, то ли руки Азирафеля слишком длинными, так получилось, что пальцы ангела чуть не коснулись лица Кроули. Повисла долгая пауза. Азирафель пристально смотрел в глаза Кроули, а демон не спускал с него взгляд. Затем он медленно поднял свои руки и мягко поймал запястья Азирафеля в свои ладони. По спине ангела пробежала дрожь. Он сглотнул, попытался улыбнуться, чтобы сгладить неловкость, но потерпел неудачу. Улыбка вышла совсем жалкой, а сердце почему-то забилось в груди слишком быстро, чтобы придумать какие-либо слова. Азирафель со смесью беспокойства и восхищения смотрел на Кроули, держащего его за руки. На его лицо, склоняющееся к ладоням Азирафеля, на губы, уже складывающиеся для поцелуя.
Азирафель ойкнул. Одно дело мечтать о том, как его касаются губы Кроули, но совсем другое — когда это вот-вот случится в реальности. Как оказалось, к реальным поцелуям Азирафель был ещё не готов.
На губах Кроули мелькнула тень улыбки, и до запястий Азирафеля долетело прохладное дуновение. Натертая кожа ощутила покалывание от творящегося демонического чуда, и ссадины Азирафеля исчезли без следа. Тогда Кроули выпустил руки ангела, и Азирафель быстрым жестом спрятал их под стол. Он улыбнулся, опуская глаза, и почувствовал внезапное облегчение, но и — разочарование? Краем глаза он заметил, как Кроули, подложив свой кулак под подбородок, беззастенчиво разглядывает ангела. На счастье Азирафеля, не представляющего, как выпутаться из сложной ситуации, на площади поднялась суматоха. Кроули оглянулся на шум. В окно им было хорошо видно, как отряд революционеров выносит из Собора статуи библейских царей, посчитав их за изваяния французских монархов. Это происшествие помогло сменить тему, после чего обед их плавно подошел к концу, и они расстались. И уже в Дувре, сходя с судна, на котором Азирафель пересек Ла-Манш, он всё ещё продолжал думать, почему же он не поцеловал его, почему?
Следующая встреча, после которой Азирафель снова задаст себе тот же вопрос, произошла в середине XIX века.
Это был рождественский благотворительный бал, проводимый очень влиятельной светской персоной для благородного лондонского общества.
Азирафель присутствовал на нём, чтобы внести свой скромный вклад в сбор средств на содержание сиротского дома. Но вот к встрече с Кроули в этом месте он был совершенно не готов.
— А ты что здесь делаешь? — воскликнул он чуть ли не с досадой, потому что это неожиданное столкновение мгновенно всколыхнуло в Азирафеле все те чувства, что он пытался подавить в себе (впрочем, безуспешно) последние лет сорок. Но всё же как трудно было сдержать счастливую улыбку, которая непрошенной расцвела сама на губах Азирафеля при виде знакомой высокой фигуры, облаченной в черное!
— По-твоему, если я демон, мне нужно забиться в нору на Рождество и не вылезать до Хэллоуина, ангел? — беззлобно огрызнулся Кроули. Он не сердился, а казался, скорее, расслабленным и, в общем-то, даже радостным? Насколько можно было судить по его лицу, по обыкновению наполовину скрытому темными очками.
Как так вышло, что остаток вечера Азирафель провел в компании Кроули, он не понимал и сам. С делами было покончено, ничего больше не держало Азирафеля на этом приёме. Но он почему-то не ушел, да и Кроули, похоже, никуда не торопился. Вскоре почтенная публика разошлась по комнатам, занятая серьёзными разговорами, в салоне осталась лишь молодежь. Без присмотра старшего поколения молодые люди расшалились, затеяли шумные игры со жмурками и прятками, вся цель которых заключалась в незаметной и потому не осуждаемой обществом возможности прикоснуться друг к другу, подержаться за руки, приобнять за талию, а то и сорвать невинный поцелуй с губ приглянувшейся особы.
Ангел и демон, стоя чуть в стороне, снисходительно наблюдали за забавами молодых повес и хихикающих барышень, неторопливо потягивая пунш. Вернее, Азирафель очень надеялся, что выглядит скорее снисходительным, чем заинтересованным. Сказать по правде, в эту минуту он мучительно завидовал тому юноше, что сейчас гладил по щеке краснеющую девицу, которая со смехом отмахивалась от нахала сложенной в трубочку газетой. Это была игра. И целью игры было попасть по тому человеку, кто прикасался к игроку, сидящему на стуле с платком на глазах. Дерзкий юный джентльмен касался то руки девушки, то обнаженного участка кожи на шее, то — вот бесстыдник! — проводил пальцами по её губам, тут же получая шлепок газетой по пальцам, но никто и не думал заканчивать игру. Молодежь хохотала, а Азирафель не мог заставить себя повернуть голову к стоящему рядом Кроули, чтобы ответить ему, поддерживая беседу. Потому что проницательный демон, разумеется, враз поймет, о чём думает сейчас ангел. Азирафель представлял на месте девушки Кроули, замирая от мысли, как он будет выглядеть с завязанными глазами, как будет поворачивать голову вслед прикосновениям Азирафеля. Как будет приятно провести ладонью по его щеке, приподнять подбородок, коснуться большим пальцем губ, охотно поддающихся, приоткрывающихся ему…
У-ух, до чего смелыми были эти мысли для Азирафеля. И даже хорошо, что молодежь затеяла новую игру, в фанты, для чего им понадобилось больше свободного места. Ангела с демоном вежливо оттеснили в дальний угол, и Азирафель смог немного перевести дух и вынырнуть из опасного омута приятных, но недостижимых мечтаний. Впрочем, передышка была недолгой, а облегчение — временным. Потому что к ужасу Азирафеля они с Кроули оказались в довольно уютной нише, отделенной от общей залы полуоткинутой бархатной портьерой, на которой болтался, пришпиленный к ней и перевязанный алой лентой, кустик…
— Это что, омела? — пробормотал Кроули, указывая кивком на зелёные веточки с россыпью белых полупрозрачных ягод над их головами.
Застегнутый до горла, затянутый в черный фрак, Кроули показался ему безумно красивым в эту минуту. Азирафель даже поёжился от неуместных мыслей. Разумеется, Азирафель знал, что это омела. И, конечно, был осведомлен, для чего она подвешена здесь. Весь вечер из этого укромного уголка выбегали хихикающие разрумянившиеся барышни и молодые люди… Но они с Кроули не молодые, и тем более, никоим образом не люди, а…
Азирафель проглотил слова «ангел и демон», потому что Кроули вдруг снял очки. В салоне раздавались взрывы хохота, хозяйка вечера устроила аукцион с выкупом фантов. А здесь, в этом тёмном уголке, с такой удобной софой, полускрытой от всеобщего внимания портьерой, было тихо. Настолько тихо, что Азирафель отчетливо слышал дыхание Кроули, стоявшего близко, непозволительно близко, так, что если бы ангел сделал ещё крохотный шажок, он непременно уткнулся бы ему в грудь. Азирафель, пытаясь унять шум в ушах от гулко бившегося пульса, глядел прямо в глаза Кроули. В тени ниши глаза демона казались карими, и это было необычно, потому что выглядели они сейчас почти по-человечески.
Насколько всё было бы проще для Азирафеля, будь Кроули простым смертным! Разве мучился бы тогда ангел от желания прикоснуться к его губам, разве сгорал бы годами от неутоленной жажды прикосновений, замирал бы от ужаса при мысли о том, что тайна их Соглашения раскроется и тогда им обоим несдобровать? Будь Кроули человеком, Азирафель давно бы поступил по велению сердца, а оно подсказывало ему, глупое, что сейчас идеальный момент, чтобы поцеловать его, и лучшего момента нельзя было даже представить. Вот теперь Азирафель ясно понял, что готов, и давно уже готов к этому поцелую. И что с того, что они ангел и демон? Здесь, в этом зале, в этом городе, на сотни миль кругом нет больше ни одного сверхъестественного существа! Только люди, всего лишь люди. И почему бы Азирафелю не вообразить — всего на минуту! — себя простым смертным, и не представить обычным человеком стоящего рядом с ним Кроули? Азирафель набрал в грудь воздуха и медленно потянулся к лицу демона. Он запретил себе в эту минуту думать о Рае и об Аде. Ради этого поцелуя он готов забыть обо всём, нырнуть в несуществующее нигде, чтобы сбросить хотя бы на миг гнетущие оковы долга. Всего один поцелуй, а потом уже можно возвращаться на Землю. Только один поцелуй, и желание его исполнится. И Кроули, судя по его расширившимся зрачкам, был вполне не против поцелуя, иначе как объяснить то, что он тоже потянулся навстречу губам Азирафеля?..
В эту минуту зазвенели стекла в высоких окнах, и явственно задрожал пол. За окнами полыхнуло пламя и раздался взрыв. В салоне послышались визг испуганных женщин и крики мужчин. Лицо Кроули исказилось. Он отпрянул от Азирафеля, прошипев со злостью:
— Хастур! Не мог удержаться, чтобы не испортить людям праздник!
Кроули рванулся, но на секунду задержался, потому что Азирафель схватил его за рукав.
— Кроули, куда ты? — обеспокоенно воскликнул Азирафель.
— Хастур вышел повеселиться, — бросил он в ответ сквозь зубы. — Мне нужно быть там, проследить, чтобы никто не пострадал.
Лицо Кроули болезненно сморщилось. Он нащупал ладонь Азирафеля и осторожно пожал его пальцы. А потом кинулся к выходу и исчез.
Он не выходил на связь с десяток лет после того рождественского вечера. А потом неожиданно объявился и запиской попросил о встрече в Сент-Джеймсском парке. Кроули казался хмурым и подавленным, и Азирафель в любой момент ожидал подвоха, и не ошибся в своих ожиданиях. Просьба Кроули прозвучала, и она вывела Азирафеля из колеи. Они серьезно поругались, и прекратили всякие отношения на многие годы.
Что ж, уже через несколько лет Азирафель понял, что принятое сгоряча решение было чрезмерно суровым. Но слов, высказанных в пылу гнева, было не вернуть. Они всё ещё жгли его, произнесенные Кроули с горечью и обидой: «Ты мне не нужен».
Азирафель заламывал руки в отчаянии. Несколько раз он порывался отправить Кроули письмо, пригласить на чашку чая или бокал вина, поговорить и помириться, наконец. Но его пугала мысль, что Кроули отвергнет его предложение, и Азирафель гасил в себе неуместный порыв.
Разлука далась ему тяжело, он не мог этого не признать. Поэтому при их следующей встрече, побившей все рекорды неожиданности, как в выборе времени, так и места, Азирафель чувствовал себя, как на седьмом небе. Угрожающие ему оружием фигуры нацистов отошли на задний план и превратились просто в карикатурных статистов в тот момент, когда скрипнула дверь церкви, и в проходе показался Кроули. Освященная земля жгла ему пятки, а Азирафель не мог отвести взгляда от него. Кроули казался смущенным. Он не злился на Азирафеля. Не держал обиды. Он рискнул угрозой разоблачения, он добровольно вошел в храм божий, он хотел увидеться с Азирафелем! «Так почему же, Боже правый, ты не мог сделать этого раньше!», — почти рассердился Азирафель.
И стоя потом на дымящихся развалинах церкви и прижимая к груди саквояж со спасенными книгами пророчеств, Азирафель ясно понял, почему. Кроули боялся, так же, как и Азирафель, боялся быть отвергнутым. Набирался храбрости, выжидал удобного момента.
— Тебя подбросить? — обронил Кроули. Но до Азирафеля не дошел смысл этих слов, он слышал только нежность, с какой они были сказаны, и не мог поверить своим ушам и чуть не задохнулся от переполнивших его эмоций.
Смысл стал ясен, когда Азирафель дошел до конца квартала, торопясь поспеть за Кроули. Там, за углом, стоял припаркованный у обочины блестящий автомобиль. Кроули с широкой улыбкой абсолютно гордого обладателя этой роскошной машины сделал приглашающий жест рукой:
— Садись, ангел.
— О, у тебя теперь есть авто?
— «Бентли», — торжественно уточнил Кроули.
Азирафель устроился на пассажирском сидении рядом с Кроули. Было очень непривычно видеть демона за рулем автомобиля. Но самым неловким чувством оказалось ощущать внезапную тесноту салона и глубокую интимность от необычной близости к Кроули. Их локти иногда соприкасались, и Азирафель с большим трудом заставлял себя не вздрагивать и дышать ровно, стараясь не выдавать своей огромной радости и не менее огромного смущения. Машина мчалась по ночному Лондону, мотор ревел, в груди Азирафеля гулко колотилось сердце. Он украдкой рассматривал профиль Кроули. Глаза демона, как обычно, прятались за очками, но губы, казалось, против воли растягивались в счастливой улыбке. Азирафель судорожно вздохнул. Видит Бог, больше всего на свете ему хотелось сейчас прижаться к Кроули всем телом, обнять его так крепко, чтобы услышать, как из его губ вырвется слабый стон, и поцеловать его, глубоко, страстно, до дрожи в коленях, до жара в животе, до слабости в ногах и помутнения в рассудке. И Кроули, в этом Азирафель был уверен, немедленно ответил бы ему на поцелуй, и они жадно целовались бы, скрытые от глаз всего мира в его новом автомобиле, а потом…
«Не будет никакого потом», — горько подумал Азирафель, и выстроенная перед его глазами яркая картина помутнела, пошла трещинами и со звоном разлетелась на куски. Они ангел и демон. Глупый влюбленный ангел, и в любой момент готовый ответить ему взаимностью демон. Но никакие чувства между ними не могут отрицать их природу. Никакая страсть, никакая любовь не сможет примирить два противоборствующих лагеря. Им суждено сойтись вместе только в день, который станет последним для всего света. И сойтись никак уж не на любовном ложе, а на поле боя…
Именно поэтому Азирафель, как только они доехали до книжного магазина, выскочил из машины, словно ошпаренный, торопясь сбежать подальше от нахлынувших эмоций. Он едва попрощался с Кроули, до смерти боясь заглянуть ему в глаза, и растаять, расчувствоваться, поплыть на волнах своих переживаний и рухнуть в эту пропасть с головой.
Двадцать лет спустя, также в Сохо, эта сцена до издевательства точно снова была воспроизведена во всех подробностях. Только Кроули был непривычно откровенным с ним, а от этого Азирафелю было во сто крат больнее сказать «нет». Он хотел, видит Бог, как он хотел сдаться. Он уступил уже раз, отдавая в руки демону термос со святой водой. Он видел, как Кроули смотрел на него, и всё внутри Азирафеля умоляло немедленно взять это лицо в свои ладони, избавить его от темных очков, вдумчиво целовать веки, покрывать поцелуями лоб, щёки, ласково касаться губ, и таять вместе с ним на пару от любви и нежности… И поэтому Азирафель снова сбежал, и знал, что до утра не сможет унять ноющее сердце и глухие рыдания будут рваться у него из груди. Но всё же даже в эти горькие минуты отчаяния Азирафель продолжал цепляться за единственную светлую мечту: «А что, если однажды?..».
Он не рисковал договаривать дальше даже в мыслях, словно боясь быть подслушанным.
Следующий раз, когда Азирафель позволил себе вспомнить о поцелуях, произошел за два дня до предполагаемого апокалипсиса. Это были тяжелые деньки. Ни у одного из них не оставалось времени на передышку, никто не мог даже помыслить о том, чтобы начать мечтать о чем-то личном и недостижимом в те дни, когда всему миру грозил скорый и неминуемый конец. Но в Тадфилде время словно остановилось.
Во всём был виноват Адам.
Конечно, кто же ещё? Ведь именно из-за привязанности одиннадцатилетнего Антихриста к родной деревеньке на всей территории Тадфилда ощущалось разлитое в воздухе чувство…
— Любовь! Кто-то очень сильно любит это место! — выдохнул Азирафель, не в силах сделать следующий шаг. Ангелу, остро воспринимавшему любое проявление любви, от мощи этого потока даже пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Внутри у него всё затрепетало, сердце забилось так часто, что потемнело в глазах. Он приложил ладонь к груди, чтобы унять сердцебиение и попытаться вдохнуть глоток воздуха.
— Азирафель? Всё в порядке? — поинтересовался Кроули, разглядывая внезапно остановившегося ангела. Щеки у Азирафеля раскраснелись, ресницы трепетали, грудь часто вздымалась. Он ничего не ответил. Стоя с запрокинутой головой, он, казалось, вслушивался в недоступный слуху Кроули разговор небесных сфер. Азирафель даже прикрыл веки, и Кроули подошел ближе, разглядывая ангела, озадаченный его необычным поведением. Вблизи вид Азирафеля почему-то оказался более волнующим, чем хотел бы признаться себе Кроули. На лице ангела расцвело выражение необычайного блаженства. Освещенное лучом солнца, неожиданно пробившемся сквозь тучи, его черты лица поразительно смягчились, приобрели мечтательное выражение, из груди вырывалось частое дыхание. Кроули невольно сделал шаг ближе, ясно различив долгий чувственный вздох. Да что такое происходит с ангелом? Порозовевшие щеки так и притягивали взгляд. Кроули внезапно поймал себя на мысли, что он уже серьёзно начал размышлять, действительно ли кожа Азирафеля такая мягкая, как кажется, и до умопомрачения захотел прижаться к его щеке, чтобы вдохнуть её аромат. А Азирафель ещё и приоткрыл губы, снова вздыхая, и Кроули совсем потерял голову, делая еще один шаг. Он уже склонился к лицу Азирафеля, не отрывая взгляда от его губ, не до конца понимая, что происходит, как вдруг вздрогнул, выдернутый в реальность весьма неприятным образом. Азирафель тоже чуть не подскочил от неожиданности. В них обоих одновременно попали снаряды от пейнтбольных орудий.
Наваждение мгновенно рассеялось от этого грубого вмешательства. Кроули резко отпрянул от Азирафеля, хватаясь за грудь. Азирафель тоже переводил дыхание, оправившись от неожиданного выстрела. Он почувствовал боль в плече, но больно было не только там и не только от удара шариком с краской. В груди привычно защемило от ощущения несбывшегося желания.
«Какого черта?», — возмутился Азирафель про себя.
Разлитое в воздухе чувство окутывало Азирафеля, словно уютное теплое одеяло. Словно крыло собрата-ангела, предоставившее защиту и поддержку. Волны любви плескались вокруг, казалось, их можно черпать руками и пить из сложенных чашечкой ладоней. Азирафель, словно, в самом деле, хлебнул этого пряного воздуха. Он чувствовал, как любовь теперь струится в его жилах, плещется внутри него, будто она проникла через все поры сразу, словно неведомой силой в него впрыснули сверхдозу окситоцина.
Удивительно и очень досадно, что Кроули не может ощущать эти мощные вибрации… Но, видимо, демону хватило и флюидов, исходящих от напитанного любовью Азирафеля, потому что через несколько минут, взъевшись на совершенно справедливые, с точки зрения Азирафеля, слова, Кроули схватил его за грудки и впечатал прямо в стену.
Кроули держал его крепкой хваткой, шипел прямо в лицо, но Азирафель подмечал только, как прижимается к нему его горячее тело. Кроули яростно щерился, чуть не брызгая слюной, но Азирафель, пьяный от разлитой в воздухе любви, перевел взгляд на его губы, и предательское чувство, которым была пропитана вся область вокруг, все-таки вырвалось из берегов, выплеснулось из Азирафеля, а он не смог удержать его неодолимый напор. Да и не хотел. Земле осталось несколько дней, всё катилось в тартары, возможно, у них с Кроули не будет никакого будущего, а он за все шесть тысяч лет так ни разу и не поцеловал его… Так гори оно всё огнём! Их тела так близко, что носы соприкасаются. Что им стоит сделать крохотное движение вперёд, и прикоснуться друг к другу уже губами? Азирафеля манили губы Кроули, он не мог отвести взгляд от его зубов, ему до безумия хотелось впиться губами в этот красивый рот, провести языком по острым белоснежным клыкам, податься глубже, втолкнуться в эту теплую влажность и услышать, как глубоко в груди Кроули рождается глухой стон, и этот рот уже не изрыгает проклятия, а протяжно стонет в жарком поцелуе, и тела их прижимаются друг к другу всё теснее, и руки…
— Простите, джентльмены, что прерываю интимный момент…
Кроули мгновенно повернулся на звук голоса, но Азирафель не сразу смог выплыть из тех глубин, куда погрузился на такое короткое, но очень жгучее мгновение. Он с сожалением понял, что непоправимо опоздал с поцелуем, морок рассеялся, подходящий момент упущен, и ему осталось лишь проводить взглядом уже отдалившиеся от него губы Кроули. Азирафель моргнул, отгоняя наваждение, и поправил сбившуюся набок бабочку и смятый руками Кроули пиджак. Это уже попахивало безумием. Азирафелю следовало бы быть благоразумнее, слегка приглушить эмпатию и не терять голову от чужих эмоций, пусть даже и вплетенных в каждую молекулу окружающей его территории. Не время думать о поцелуях, сейчас на кону судьба целого мира!
«А когда же придёт для них время? И наступит ли оно когда-нибудь?». Эти вопросы Азирафель предпочел пока спрятать в самые потаенные глубины подсознания. Он вернется к ним позже. Если доживет.

…

— За этот мир! — произнес Кроули, поднимая свой бокал.
— За этот мир! — ответил ему Азирафель, чокаясь.
Душа его пела. Счастье захлестывало его с головой. Он видел рядом с собой Кроули, абсолютно умиротворенного, такого благодушного и расслабленного, что Азирафель с трудом узнавал в нём вечно дерганого и нервного демона, к которому он привык. Ничего, и к такому Кроули Азирафель привыкнет очень быстро. К тому же, торопиться ведь некуда? У них впереди вся вечность.
Азирафель купался в волнах спокойствия и нежности, исходящих от Кроули. Вселенная не перевернулась, не сгинула в геенне огненной, Апокалипсис не состоялся. Мир крепко стоял на ногах. Чего нельзя было сказать об Азирафеле. Его счастье, что он сидел на стуле, потому что колени его подкашивались и предательски слабели, стоило ему подумать о будущем или просто о том, что их может ждать завтра. Размышлять о том, что ты теперь свободен от навязанной воли Небес и более не обязан быть к ним лояльным, было восхитительно. Но Азирафель совершенно не представлял, что теперь делать с этой свалившейся на него свободой. Он вспомнил книгу, которую читал в своё время, и мысленно повторил фразу её главной героини: «Я подумаю об этом завтра». Сегодня, прямо сейчас, Азирафель хотел просто насладиться каждым мгновением их совместного ужина с Кроули. Он не собирался пропускать ни одного взгляда из-под темных очков, был твердо намерен поймать все адресованные ему улыбки и прочитать все те неуловимые знаки языка тела Кроули, которыми так щедро снабжал он каждое своё движение в этот вечер.
Азирафель снова вспомнил о своей мечте о поцелуях и улыбнулся. Вот, похоже, и настал тот момент, когда совпали, наконец, желания и возможности. Кроули рядом, не сводит с него взгляда, улыбается влюбленно, глядит нежно, но при этом так страстно, что Азирафель готов расплавиться и стечь на пол только от одного этого взгляда. И нет речи о том, что они не готовы к этому поцелую. О, нет. Они более чем готовы. Они ждали его слишком долго. И далее ждать просто уже не осталось сил.
Азирафель подался вперед, Кроули подобрался с готовностью. Сейчас это произойдет, наконец! Их разделяют не годы, не расстояния, не бездонная пропасть между Адом и Раем, а всего лишь белоснежная скатерть стола и какие-то жалкие сантиметры. Надо лишь склониться друг к другу и поймать губами губы…
— Ваш счёт, джентльмены.
Между ними ложится на стол чек, за спинами стоит вежливый официант. Они и забыли, что просили их рассчитать…
Азирафель откидывается на спинку стула и начинает смеяться. Он хохочет в голос, утирает руками брызжущие от смеха слёзы, и не может остановиться. Кроули сперва смотрит на него с недоумением, но затем подхватывает его смех, присоединяется к Азирафелю.
Два сверхъестественных существа, чудом избежавшие смерти, принявшие участие в спасении мира, любящие друг друга долгие тысячелетия, смеялись и смеялись без остановки. Их смех смывал годы тоски, неловкости, вечного опасения разоблачения, постоянного напряжения, разбивал последние островки недоверия и выстраивал что-то новое, совершенно отличное от того, что росло между ними все эти годы. Крепкое, чистое, искреннее.
Азирафель, всё ещё улыбаясь, склонился к Кроули и поцеловал его в лоб. Кроули поймал ладонь Азирафеля и нежно коснулся её губами.
Они заплатили по счёту и вышли из ресторана, обнявшись. И трудно поверить, но в этот момент можно было сказать наверняка, что именно сейчас, в сегодняшний вечер, соловей пел свою песню над Беркли-сквер.

Эпилог

Они стояли у кассы в кинотеатре. Молодая девушка за стойкой разводила руками:
— Извините, но сегодня у нас аншлаг. Всё раскуплено. Остались только места для поцелуев, — она неловко улыбнулась.
Азирафель взглянул на Кроули. Его рот начал растягиваться в усмешке. Еще мгновение и истерический хохот снова затопит его с головой.
— Ангел, — предупреждающе понизил голос Кроули, — не начинай.
Азирафель прыснул, но сумел сдержаться.
— Мы берем эти билеты, спасибо, — вежливо ответил кассирше Кроули. Он принял из рук девушки две цветные картонки и протянул одну из них Азирафелю.
— Пойдем, ангел, приобщим тебя к высокому искусству.
Азирафель снова фыркнул. Он был на взводе, любое событие, которое раньше едва ли вызвало бы у него даже мимолетную улыбку, весь сегодняшний вечер повергало его в приступы гомерического хохота.
Кроули смотрел на него с сочувственной нежностью, и от этого Азирафелю тоже делалось невероятно смешно — вот, значит, какие чувства он вызывает у Кроули в их самый романтический вечер за все прошедшие шесть тысяч лет!
Они вошли в зал, когда свет уже был погашен. Азирафель, спотыкаясь в темноте, и опираясь на руку Кроули, пробирался вверх по ступенькам, до самой вершины амфитеатра. Туда, где в последнем ряду находилось выкупленное ими место: широкий диванчик на двоих с высокой спинкой и удобными подлокотниками. Азирафель плюхнулся на сиденье, рядом с ним уселся Кроули. По большому экрану побежали титры и название фильма, замелькали первые кадры. Азирафель почувствовал рядом со своей ногой горячее бедро, и не удержавшись, положил на него ладонь. Кроули будто ждал этого жеста. Его рука мгновенно накрыла ладонь Азирафеля, их пальцы переплелись. Азирафель повернул голову и увидел, что Кроули пристально смотрит на него. Очки он снял, в темноте кинозала они были совершенно ни к чему. В его глазах отражался свет от экрана, и Азирафель, весь вечер после ухода из «Ритц» ощущавший себя пьяным, хотя они не пили ничего, кроме пары бокалов шампанского, будто мгновенно протрезвел.
— Кроули… — прошептал он еле слышно, так как звуки начавшегося фильма заглушали его слова. Но Кроули услышал. Он повернулся к Азирафелю всем телом.
— Кроули, — продолжал Азирафель почти с отчаянием в голосе. — Кроули.
Почему-то его горло не могло произнести больше ни одного слова, он был способен сейчас только повторять это имя.
Кроули обнял Азирафеля за плечи и осторожно притянул его к себе. Их лица были так близко, что Азирафель различил в темноте искры, мерцающие в глубине глаз Кроули. Наверное, у него самого сейчас глаза горят не меньше, подумалось Азирафелю.
— Кроули, я до сих пор не могу поверить… — прошептал Азирафель.
— Просто поверь, — так же тихо ответил Кроули, и его дыхание обожгло щёку Азирафеля.
— Это ты… Ты здесь… — ангел поднял руку и погладил любимое лицо, провел пальцами по лбу, по щеке, скользнул по шее.
Кроули непроизвольно сглотнул.
— Это мы, — поправил он Азирафеля. — Теперь — всегда мы.
— К этому надо привыкнуть, — кивнул Азирафель и прильнул губами к губам Кроули.
И ничего не произошло. Земля не разверзлась у них под ногами, Небеса не поразили их молнией, вулкан не проснулся внезапно под полом кинотеатра. Десятки зрителей впереди них, уставившись в яркий экран, спокойно смотрели кино. А ангел и демон самозабвенно целовались в последнем ряду, наплевав на все перипетии сюжета.
Они едва вспоминали, что надо дышать, целуясь так страстно и отчаянно, словно мир собирался рухнуть в любую минуту. Азирафель закрыл глаза, потому что всё равно их застилали слёзы. Его руки слепо ощупывали лицо Кроули, пальцы цеплялись за волосы, ощущали на чужих щеках теплую влагу. Целовать Кроули было сладко и горько одновременно. Но горечь прошла очень быстро. Слезы высушил жар, который таился в них обоих, который они оба вынуждены были скрывать веками, а теперь он, наконец, освободился. Азирафель чувствовал, как волны обжигающего пламени, исходящие от тела Кроули, от его жадных губ, накрывают его самого. Удивительно, но у него ещё остались капли разума, чтобы подумать с беспокойством, не загорелся бы кинотеатр от этой страсти. Но Кроули продолжал целовать его, углубляя поцелуй, выдыхая со стоном ему в рот, и Азирафель больше не смог удержать в голове ни одной мысли.
Он утрачивал ощущение реальности от этого поцелуя. От запаха Кроули кружилась голова, от его близости терялся рассудок, жар его тела распалял его самого. Он сбился со счета, сколько стонов Кроули он поймал губами, сколько вздохов сорвалось с его собственных губ. Они не смогли остановить этот поцелуй, даже если бы все силы Ада и Рая предстали перед ними грозными рядами.
В какой-то момент они поняли, что поцелуя им стало мало. Губы Азирафеля целовали уже скулы Кроули, жадно исследовали каждый сантиметр соблазнительной шеи. Руки демона блуждали по груди ангела, расстегивали пуговицы, забирались под рубашку. Они снова встречались губами, сплетались языками, задыхались от нестерпимо острого желания быть ближе, ещё ближе, настолько, насколько это возможно для ангела и демона, оставшихся теперь на своей собственной стороне.
Никто в зале не обращал внимания на то, что происходит на единственном занятом диванчике в последнем ряду. Если это и было обусловлено чудом, то ни Азирафель, ни Кроули не могли бы с уверенностью объяснить, чьих именно рук это было дело.
Азирафель, умирая от жажды прикосновений, притянул Кроули к себе, крепко обхватывая его за талию. Кроули без колебаний пересел к нему на колени, прижимаясь как можно теснее, продолжая без остановки осыпать поцелуями грудь Азирафеля, шепча какие-то слова, которые не имели смысла, но были полны нежности и страсти. Азирафель, распаляясь и от этих прикосновений, и — даже больше — от этих слов, гладил его по спине, а потом ладони его скользнули ниже, пробираясь под ремень брюк, и сжались на ягодицах Кроули. Он услышал, какой вздох издал демон, запрокидывая назад голову, и у Азирафеля самого закружилась голова, настолько сладострастно это выглядело в его глазах. Пальцы Азирафеля продолжали стискивать и поглаживать зад Кроули, пока он не начал нетерпеливо ёрзать на коленях Азирафеля, подаваясь бёдрами вперёд, пытаясь прижаться как можно ближе к нему. Сквозь ткань джинсов Кроули Азирафель очень отчетливо чувствовал его возбуждение. Да и у самого у него давно стало тесно в штанах. А Кроули всё продолжал потираться о тело Азирафеля, так отчаянно умоляя, так недвусмысленно намекая, что у него не осталось никаких сомнений: Кроули хочет его, и жаждет так сильно, что готов отдаться прямо здесь, в кинотеатре, полном зрителей, потому что ждать дальше для него было бы смерти подобно. Азирафель всё ещё медлил, широко раскрытыми от возбуждения глазами рассматривая Кроули, когда почувствовал прикосновение губ к своей щеке, и услышал жаркий шепот в ухо:
— Азирафель, прошу… Не томи… Я и так ждал слишком долго.
Кроули не удержался и прикусил ему мочку. Азирафель вздрогнул. Он быстро сунул палец в рот и снова пробрался под одежду Кроули. Его палец скользнул в тело, такое упругое, такое восхитительно горячее, что Азирафель сам чуть не задохнулся от прилива страсти. Кроули зашипел и ткнулся лбом в плечо Азирафеля. Как было мучительно прекрасно наблюдать за Кроули таким, дышащим часто и глубоко, до побелевших пальцев вцепившимся ему в плечи, подрагивающим от пронизывающих его тело волн удовольствия! Азирафель, с трудом сдерживая своё нетерпение, продолжал ласкать Кроули. Его пальцы внутри кружили, нажимали, растягивали, поглаживали, и Кроули реагировал просто божественно, со стонами, вздохами, шипением и всхлипами. А когда он стал насаживаться на пальцы Азирафеля, погружая их до упора в тело, выгибаясь назад, так что Азирафель с трудом удерживал его за спину, стало ясно, что и этого ему мало. Он вытащил пальцы из его тела, и Кроули быстрыми движениями освободился от узких штанов. Азирафель с волнением огладил его обнажившиеся бёдра: он был просто восхитителен, его демон…
Но Кроули сполз с колен ангела и, пристроившись между его ног, расстегнул ремень на брюках Азирафеля. Ловкие пальцы принялись поглаживать член, давно жаждущий внимания, и Азирафель задрожал от еле сдерживаемого острого, почти болезненного желания. А от мысли, что губы Кроули, которые он только что целовал, теперь ласкают его член, перед глазами у него совсем помутилось. Он понял, что не выдержит долго таких ласк, потому что это было слишком хорошо, а ему сегодня хотелось попробовать ещё большего.
Азирафель схватился за волосы Кроули и нетерпеливо потянул его к себе, усаживая обратно на свои колени, пристраивая свой возбужденный член между его ягодиц. Остальное Кроули сделал сам. Он уперся коленями в диван, и начал медленно насаживаться на член Азирафеля.
Они оба сгорали от нетерпения. Они веками мечтали об этой близости, жаждали поставить, наконец, жирную точку в этом бесконечном шатании, этом хождении по краю, путешествию от белого к черному, от горячего к холодному, и сами не понимали, что простой факт соединения их тел ничего не изменит, потому что он был просто закономерным следствием развития отношений. И уж конечно, точкой ему стать не суждено, потому что перед тем, кто писал их историю, расстилалось бесконечное множество белых страниц, и всех их надлежало заполнить символами и знаками.
Азирафель вцепился в бедра Кроули, помогая, направляя, поддерживая. Кроули, закусив губу, чтобы задержать рвущиеся наружу стоны, двигался, опускался, погружая в свое тело член до упора, и поднимался. От этого скольжения и трения перед глазами у них начали взрываться звезды. Этот ритм сливался с ритмом их сердец, и становилось неясно, то ли их движения подстраивались под бешено колотящийся пульс, то ли их сердцебиение ускорялось, догоняя заданный телами темп.
Да, они ждали слишком долго, чтобы насладиться близостью сполна. Всё, что им нужно было сейчас — просто выплеснуть накопившуюся за годы неутоленной страсти энергию, успокоить страшный голод, терзавший их так давно. Чтобы потом, в более подходящем месте, и в более подходящее время заняться любовью уже без этой бешеной горячки, размеренно, с чувством, не торопясь. Поэтому сейчас они оба долго не продержались. Кроули посреди исступленной скачки ощутил внутри себя сдавливающую тесноту, и понял, что Азирафель уже на пределе. Одна только мысль, что ангел сейчас кончит в него, принесла ему острое наслаждение, он дернулся ещё раз, и излился на живот Азирафеля. Ангел, которому оргазм Кроули также доставил немалое удовольствие, судорожно толкнулся в его тело, чувствуя, как невыносимо жарко сжимается вокруг него тело его любовника, и тоже кончил, утыкаясь лицом в шею Кроули.
Они замерли в объятиях друг друга, не в силах пошевелиться, постепенно вспоминая, как дышать, и утихомиривая бешено колотящиеся в груди сердца. Азирафель издал долгий и удовлетворенный вздох. Первая жажда обладания была утолена. От поцелуев сладко ныли припухшие губы. Азирафель с сонным смешком подумал, каким наивным он был, столько сотен лет мечтая об одном-единственном поцелуе. Похоже, теперь его горизонты расширились. Сейчас, после жаркого секса, его мечты стали гораздо смелее. Он обнял вздрагивающее тело своего любовника, прижал к себе, заглянул в лицо, всматриваясь в самую глубину желтых глаз, ища и тут же находя в них то, что так жаждал увидеть. Он коснулся губами его губ. Новая мечта зародилась в голове Азирафеля. Он хотел, чтобы их поцелуи длились и длились, чтобы объятия не разрывались, чтобы глаза смотрели в глаза — годы, тысячелетия, вечность.
А Кроули, сладко млея в объятиях ангела, крутил в голове только одну мысль, потому что сил на другие уже не осталось. Он думал, как удачно сработало сегодня наведенное им демоническое чудо, обеспечившее кинотеатру в этот вечер полный зал, но случайно оставившее непроданными именно эти места для поцелуев. Ведь если бы Кроули не взял дело в свои руки, неизвестно сколько ещё ему пришлось прождать, пока Азирафель сочтет момент подходящим для первого поцелуя. И решил, что в следующий раз организует им с Азирафелем увеселительную поездку за город с непременной остановкой в отеле, в котором все номера окажутся заняты, кроме люкса с большой двуспальной кроватью…

@темы: Кроули/Азирафель, Визуал, Good omens, Сериалы, Мои тексты

---

Внезапно нарисовала змеекроули.
Давно я не брал в руки шашку, ох, давно.
Этот фандом и писать заставил снова, и рисовать. Просто поразительно вдохновляющий на творчество фандом, ну как так вот.

@темы: Кроули/Азирафель, Визуал, Good omens, Сериалы

---

Теннантотерапия: Бродчерч 3 сезон

Дожевала я этот кактус.
Дальше будут СПОЙЛЕРЫ, если не хотите читать, не читайте.

3 сезон был совсем триггерный. В первых двух было убийство мальчика, и это было ужасно.
Но здесь расследовали изнасилование 50-летней женщины, и меня прямо крыло.
Алека и Элли тоже, по всей видимости. И если у Элли часто были глаза на мокром месте от сочувствия и сопереживания, то Алек в сердцах заявлял: после такого мне стыдно, что я мужчина.
А в конце даже признался Элли, что янитакой.
Ну, ладно, в третьем сезоне я героя Теннанта зауважала, чо уж.
И вообще, его подстригли, и даже бороду сделали чуток аккуратнее, можно было уже местами любоваться. А ещё очки в стильной оправе ему очень идут.

Но вообще, сериал совершенно не мой. И рекомендовать никому не буду.
Дрочить на Теннанта у меня тут не получилось
Зато мне безумно зашла Джоди Уиттакер. Какая она классная! Теперь 100% буду смотреть 13 Доктора с ней.

О паре Алек и Элли мне сказать нечего. Ну они как пара вообще никакие, собственно, никто и не говорил, что они пара
Но если бы добавить им немного больше взаимной привязанности и растянуть сериал сезонов на 6-7, из них вышли бы такие прекрасные Малдер и Скалли, я прямо чувствовала потенциал. Даже жаль, что у Бродчерча только 3 сезона.

Мне вот очень не хватило между ними не отношений даже, а именно теплоты что ли. Элли к нему в принципе тянулась с самого начала (не поняла, к чему там было упоминание, что у нее мог быть служебный роман с одним из сотрудников, который потом уволился. Это был намек или что вообще?). А Алек только нос задирал и изрекал гордо: ну ква!
Я честно смотрела, потому что думала, что у них всё сложится
А в конце они посидели на скамейке, на фоне красивого моречка, а потом: завтра увидимся, и разбежались.
WOT? И ради этого я терпела 3 сезона самого тягучего детектива в своей жизни? ОК.

Пойду смотреть шекспировщину теперь. Или «Гамлета», или «Много шума из ничего».

@темы: Визуал, Сериалы, Теннантотерапия

---

Если я где-нибудь ещё прочитаю слово "начудесить", я порву фикбук, посолю и сожгу!
Кто вообще придумал этого словомонстра?
Чудесни, начудесь, почудесь... He, she will be played for sucker. Чем больше читаешь, тем всё чудесатее и чудесатее.
Не знаю, с чьей лёгкой руки эти слово пошло в народ (подозреваю кривой перевод в субтитрах фразы "miracle it away" - "чудесни его подальше"), но школоло подхватило его и понесло ВК и на фикбук.
Глазоньки мои, глазоньки.
Сотворить чудо. Тчк.

@темы: Good omens, Сериалы